- На, - протянул я Коле бутылку, - освежись. И сядь.
Тот проворчал что-то неразборчивое о моих умственных способностях, но опустился рядом на траву и припал к бутылке.
- Пятница же, Колян. Мы же хотели посидеть, пива попить. Вот и попьем. А заодно – подождем.
- Чего подождем? Наряда полиции и штрафа за распитие спиртных напитков в общественных местах?
- Мы на берегу Медянки в диких гребенях. Сюда не то, что менты, сюда бомжи-то не заходят. Может потому он это место и выбрал.
- Для чего выбрал? Чтоб утопиться?
- Ты всерьез думаешь, что он топиться пришел? И что оно вообще может утонуть?
Коля поперхнулся пивом.
- А что тогда он сейчас сделал?
Я не ответил. Я смотрел на противоположный берег реки. Медянск – странный город. Город контрастов, как принято говорить. Исторически более развитым всегда был его правый берег, но как раз в этом районе Купеческого тракта города как бы и не было. Километра четыре на север – центр города, с его огромными бизнес-центрами, столько же на запад – наш "Заречный" жилмассив, истыканный советскими пяти- и девятиэтажками, разбавленными в нулевых гигантскими муравейниками в 25 этажей и 15 подъездов.
Километров 10 на юг – и вот она, Медянская ГЭС, и выросшие вокруг нее микрорайоны по обеим берегам полноводной Медянки. Где-то между "Заречным" и ГЭС – Сосновский район, тихий, уютный, но все равно изрядно населенный и местами очень даже людный.
А конкретно здесь – Купеческий тракт, и самовольные постройки вдоль него. Медянск – он такой: выезжаешь из центра, и словно бы ты выехал из города вообще. Географически – вроде бы город, а фактически – деревня вдоль оживленной трассы.
Совсем иначе спроектирован левый берег. Там строительство концентрировалось вокруг заводов, и прямо напротив нас, на левом берегу, практически к воде выходят панельные свечки Промышленного района. Кто вообще давал названия районам нашего города? У него вообще была фантазия? Сосновский, Промышленный, ГЭС... Что вижу, то пою? И только центр, естественно, носит фамилию вождя мировой революции, Ленинский район.
Наш берег покрыт мраком. Левый – сносно освещен отсветами окон и фонарей. Медянка широка, в этом месте, наверное, метров 600 будет. Но на ярком фоне городских огней противоположного берега мы должны увидеть...
- Он не зря ждал захода солнца, - ответил я, сам удивляясь уверенности, звучавшей в моем голосе, - оно ему почему-то мешало.
Я ждал, что Коля опять обзовет меня дебилом, что снова спишет все на мою больную фантазию или на увлечение фильмами ужасов, но Коля ответил совсем не так. Он словно вступил со мной в дискуссию. Он оппонировал, соглашаясь в главном, но возражая в частном.
- Но ведь он же дошел сюда при свете солнца. Оно ему не мешало. Не мешало и выворотить забор.
Я выдохнул. Значит, я не сумасшедший, Коля тоже чувствовал это, он тоже понимал, с чем мы столкнулись. Он понимал, что мы шли не за человеком, а за чем-то, что лишь выглядело как человек. Просто он понимал это, но отказывался признать, а я признал сразу.
- Выломать забор и перейти Медянку по дну – немного разные вещи.
- Ты думаешь, он жив, и вскоре выберется из воды на том берегу?
- Я не знаю, можно ли назвать это живым, но да, я уверен, что оно функционирует, и скоро выйдет на берег. Я тебе даже больше скажу, я уверен, что обратно оно пойдет тем же маршрутом, поэтому мы посидим и подождем.
- Может ну его нахрен, а? Связываться с ним...
- Я не собираюсь связываться. Не собираюсь больше заступать ему дорогу. Я просто хочу узнать, куда оно вернется.
- А если не вернется? Откуда ты вообще можешь знать?
Я пожал плечами, передавая пиво Коле. Мне нечего было ответить.
- Может ты медиум какой? – с усмешкой спросил Коля.
- Таня тоже так говорила.
- Таня? Твоя бывшая?
- Ага. Она. Правда, оказалось, что это не я – медиум, а она – бесчувственная сука.
- Ну, с последним утверждением спорить не буду, но почему она тебя медиумом называла?
- Мы с ней два года назад в Томск ездили, помнишь? Как раз в расцвете наших отношений. Любовь, морковь, планы на будущее, она уже о детях заговаривать пыталась... Останавливались мы тогда в квартире одной нашей общей знакомой. Точнее – в квартире ее бабушки. Бабушка сама в Медянск перебралась, а с квартирой так ничего и не сделали. Не продали, ибо черт его знает, может бабушке тут все надоест, и она обратно в Томск уедет, и даже не сдали, потому что эту квартиру надо только в порядок неделю приводить, чтобы хоть кто-то в ней жить захотел. Бардак там страшенный. Ну а нам что? Нам главное - где переночевать, все равно весь день по городу гуляем. Мы там даже печку не включали. Страшно. Она газовая и старше нас с Таней вместе взятых. В кафешках питались... Ну и в первую же ночь я сказал, что у этой квартиры неприятная аура.
- Это как?
- Просто неприятно в ней находиться. Может, этим весь дом пропитан, а может только одна эта квартира. Но она как будто из меня силы тянула. Я тогда и предположил, что она слишком долго пустовала, и теперь как голодный вампир высасывает кусочки душ, чтобы немного заполнить эту пустоту.
- Ну ты романтик.
- Таня сказала иначе. Что я придурок и просто хочу ее напугать. Она не чувствовала ничего. Квартира и квартира. Бардак, старье, пыль, но никакой ауры. Вот скажи, ты чувствуешь, что все места разные? Что в одном тебе безо всяких внешних причин комфортно, хоть ты на жестком полу спи, а в другом – хоть в мягкое кресло тебя усади и лучшего коньяка налей, все равно хочется как можно скорее оттуда убраться?
- Бывало. Так же и с людьми бывало. С одним только познакомишься в клубе, в глаза посмотришь – свой человек. А с другим – даже в глаза смотреть не надо, спиной чувствуешь негатив. Так что сразу вломить хочется. Ну, или убежать...
- Вот. Я думал, все это чувствуют. Кто-то – сильнее, кто-то слабее. Витает что-то в воздухе... Вот наш вокзал, какой он? Что ты там чувствуешь?
- Суету, - без раздумий ответил Коля, - суматоху и пустоту. У него нет конкретной, как ты сказал, ауры, она постоянно меняется.
