- Интересно, если не секрет, кто раньше жил и творил в вашем поселке? – спросила Даша.
Рассказ даже о первых обитателях поселка занял бы много времени, и отец Максим обошелся коротким неопределенным ответом: - Разные добрые люди.
… Первым жил в одном из дюжины звуконепроницаемых домиков Олег Григорьевич Чижилов. Однажды заинтересовавшись жизнью литературной братии, Максим Ковряжин попал на вручение премий российским писателям, которое происходило в ЦДЛ. Олег Чижилов выделялся среди собравшихся в Большом зале атлетической фигурой и грозной угрюмостью во взгляде. Максим Ковряжин пригласил его в ресторан, где под водку и салат спросил деликатно о причине его не праздничного настроения.
- Чему радоваться? Я не получил премию, а мог бы. Это признает и мой дружбан, который премию получил. Я с ним воевал в Афгане. Только он при штабе дивизии, а я «вертушкой» молотил небо. Только мой роман о боях с «духами» пока в черновиках, а дружбан накропал фантазий о своем плене у «духов», издал их и хапнул премию и славу.
– Наверно, тебе помешали веские причины написать роман, - не прикасаясь ни к водке, ни к закуске, посочувствовал Максим Ковряжин.
– То и обидно, что причины мелкие, бытовые. Жена - ревнивица, дочь - вертихвостка, теща злая на язык. Короче, у меня нет тихого угла, где можно было нырнуть в прошлое и писать о нем с чувством, с толком, с расстановкой.
– Ну, допустим: тихий угол у тебя будет, - что тогда? – спросил Максим Ковряжин.
– Если бы у бабушки был член, она была бы дедушкой, - грубо отшутился Чижилов, выпил рюмку водки и, не закусив, выпил другую.
Вот тогда Максим Ковряжин решел: пусть к бессмертию прокладывают путь своим творчеством другие люди, но они в бессмертие вытянут и его, как человека, без которого их творчество не состоялось бы! И предложил он Чижилову писать роман в звуконепроницаемом домике, в двух часах езды на машине от Москвы. Бывший афганец согласился и на следующий день приехал в поселок Максима Ковряжина. Через два месяца он, не вылезая из домика, довольствуясь хлебом и водой, закончил роман. Через полгода роман попал на полки книжных магазинов, а еще через полтора года по мотивам романа был снят художественный фильм. Еще в отдельном домике поселка проживал попсовый певец – Андрей Спейсов – и отлично подготовился к гастролям, после которых число его поклонниц возросло многократно. Еще в поселке пожил неделю актер - Тотополетов. Теперь на спектакли с его участием нельзя достать билет, хотя его имя (до уединения в домике поселка) знали только продвинутые театралы Москвы. Еще в поселке жил и творил… Да, разве всех творцов искусства вспомнишь, когда их было больше двух сотен...
- Скажите, если не секрет, кто сейчас живет в поселке? – не уняла любопытство Даша.
- Сейчас поселке творит художник, писатель, пародист, фокусник, скрипач, философ, - ответил отец Максим. - Для их творчества мной созданы необходимые условия. Здесь, в поселке, никто не назовет никого сумасшедшим или одержимым бесами. Здесь никто без согласия не войдет ни с кем в контакт. За соблюдением этих правил следят охранники. Стоит кому-нибудь из творцов пожаловаться мне, что кто-то подверг его сознание нападению, охранники мгновенно выпроводят агрессора из моего поселка.
- Ну, а чем у вас кормят? – выдал вопрос Антон, борясь с голодом и полагая, что Даша тоже хочет есть.
- Хлеб. Каша. Чай.
- Негусто. В детдомах кормят лучше, - вспомнив макароны с ниточками мяса, насмешливо заметил Антон.
- В зоопарке, добрый юноша, обезьянам дают круглый год разнообразные фрукты, а хищникам мясо, однако, искусство животные не создают, - поддел отец Максим и веско добавил: - Когда человек весь в творчестве – ему не до разносолов. Почитайте, добрый юноша, мемуары и дневники писателей, композиторов, ученых – там об аскезе много написано черным по белому.
После этих слов в комнате появился крепыш в черной рясе и сообщил:
- Брат Василий не придет. У него на двери горит красная кнопка.
- Это еще одно из правил проживания в моем поселке - никто не может войти в домик, если его хозяин зажег на двери красную кнопку, - заметив на себе вопрошающие взгляды гостей, пояснил отец Максим и распорядился: - Брат Федор, размести добрых людей в свободных домиках.
- До свидания, - попрощался Антон и вместе с Дашей проследовал за провожатым из комнаты.
- До свидания, добрые люди, - прошептал отец Максим и крепко задумался. В ближайшие дни ему требовалось заплатить деньги: водителю, который привозит в поселок из пристанционного городка хлеб, чай, крупу и питьевую воду; трем охранникам поселка и поварихе. Еще необходимо оплатить электричество, и купить корм овчарке.
«Прорвемся», - обнадежил себя отец Максим. Резко хлопнув ладонями по коленям, он поднялся с лавки, запер входную дверь на засов, прошел через спальню на кухню и отодвинул от стены плиту, соединенную с газовым баллоном резиновым шлангом, - в полу, где только что стояла плита, откинулась крышка с квадратного отверстия. По деревянным ступенькам отец Максим осторожно спустился в темный подвал и включил свет, от которого различная стеклянная химическая посуда заблестела на стеллажах. Переодевшись в белый халат, снятый с крючка на стене, отец Максим натянул перчатки из латекса и запалил зажигалкой газовую горелку под огромной плоскодонной колбой на штативе, возвышавшемся на низком столике. Затем, убавив пламя горелки до минимума, он снял со стеллажа две стеклянные бутыли, откупорил и вылил из них бесцветную жидкость в колбу. Подогреваясь, смесь постепенно приобрела желтоватый оттенок. Отец Максим усилил пламя в горелке и, когда на плоском дне колбы появился хлопьями желто-коричневый осадок, заткнул горлышко колбы резиновой пробкой с
