После того, как доктор сообщает, что все прошло успешно, Андрей немного успокаивается. Конечно, расслабляться рано - впереди еще операция на позвоночник через три недели, а пока нам нужно себя чем-то занять.
Я был бы счастлив, если бы мне приходилось все время, пока Андрей сидит в палате Влада, ждать его в компании Юли, но отец отпускает нашу переводчицу. Говорит, что ей пока незачем тут торчать, и если что-то понадобится, он ей позвонит. Ну, прекрасно, думаю, и что мне теперь делать!
- Оставайся дома, - говорит Андрей утром. - Чего тебе таскаться со мной. Прогуляйся, займись учебой.
- Да у меня куча времени еще впереди на учебу! - ворчу. - Успею. А Юля сегодня придет?
- Нет.
- Может, ты ей позвонишь и пригласишь поужинать?
- Может, ты позвонишь по скайпу своей Вере и спросишь, как она там? - передергивает он.
- Она не моя! - отвечаю.
- Вот как, значит! - Андрей пристально смотрит на меня. - А мне казалось, ты влюблен.
- Да ну не знаю...
- Юр, - он кладет руку мне на плечо, - Юле двадцать семь. Юля с нами работает, и каждый ее час стоит денег.
- Ты так говоришь, как будто она проститутка!
Я складываю руки на груди и сверлю отца взглядом.
- Тогда я сам позвоню! - заявляю. - Что ты думаешь, она за ужин деньги будет брать что ли?
- Ты с ней на ужин пойдешь один?
- С тобой!
- Я не пойду.
- Ну что, трудно что ли! Ну просто как будто поболтать! Она же классная! Классная же?
- Классная, - кивает Андрей.
- Ну, пап!
- Не спекулируй! - он улыбается.
Все же ему невероятно приятно, когда я называю его так. Но у него стальной характер, что ни говори, его такими штуками не проймешь.
- Ну хоть на день рождения мой можно будет ее пригласить? - продолжаю настаивать.
- Посмотрим. Так ты остаешься?
Я остаюсь. Правда, мне в больнице торчать нет смысла. Я уже успел все там изучить. Даже наблюдать за людьми не так интересно - все лица примелькались. Кстати, что меня совершенно поражает, так это то, что тут никому нет дела до того, что Андрей гей. И не так нет дела, что все усиленно и демонстративно не обращают внимания, а, правда, как будто всё как обычно. То есть, у нас-то даже санитарки ко мне лезли, медсестры головы сворачивали. А здесь: подумаешь, мужчина приходит в палату к мужчине, держит его за руку, переживает за него. Здесь это как будто в порядке вещей, и никто никак не реагирует, никто не волнуется, что на меня это как-то плохо влияет.
- Просто здесь такие законы, - объясняет Андрей, когда я вечером сообщаю ему о своих наблюдениях. - Здесь очень строго с дискриминацией и прочим. Каждый знает, что любой двусмысленный взгляд может привести в суд, вот и стараются вообще не смотреть, не заострять.
- Ты думаешь, дело только в этом? В том, что они боятся закона?
- Думаю, когда-то было в этом, а потом все привыкли. Если не акцентировать запретность темы, то тема очень скоро себя изживает.
Да уж, точно, думаю, если бы у нас так не вопили с пеной у рта о тлетворном влиянии гомосексуальной пропаганды, так всем, глядишь, тоже было бы наплевать.
Это паршиво, но день операции Влада от моего дня рождения отделяют всего двое суток. Я не жду подарка от Андрея. Мне вообще кажется, что он забыл про то, когда мне должно исполниться семнадцать. Я не осуждаю его, просто у него голова забита всей этой медицинской лексикой. Я думаю, позвоню Верке, и мы просидим в скайпе весь вечер.
- Ты не передумал на счет Юли? - спрашивает отец за ужином.
- О чем ты? - не понимаю.
Надо сказать, Юлю мы не видели уже неделю, и я испытываю странные чувства между "соскучился" и "почти успокоился".
- У тебя день рождения послезавтра. Собираешься ее приглашать?
- А мы будем праздновать? - я вытягиваюсь, сидя на стуле.
- А как же! Семнадцать лет раз в жизни бывает, - улыбается Андрей.
Так как в квартире у нас, хоть и светло, но все равно довольно уныло, мы решаем пойти в небольшой ресторанчик неподалеку.
- Ты позвонишь Юле? - спрашиваю.
- Это твой день рождения. Сам позвони.
- Думаешь, она придет?
- Пока не позвонишь, не узнаешь.
И Юля соглашается. Она говорит, что ей очень приятно будет провести с нами вечер. Не знаю, уж ни влюбилась ли она в моего отца. Вот этого мне, конечно, прям, не хватало.
Подарка никакого я не ожидаю, потому что с деньгами у нас довольно напряженно. Андрей, конечно, работает, сидит по полночи за компьютером, что-то постоянно делает, берет какие-то заказы, но тут евро разлетаются просто моментально. Живем мы очень скромно, питаемся едой из дешевого супермаркета, иногда заказываем пиццу или покупаем какой-нибудь кебаб у турков, но все равно деньги просто испаряются. Да и что можно такого мне подарить. Я тут со скуки умираю. Андрей каждый вечер только и твердит про учебу и уроки и все норовит запугать своими проверками. На проверки у него нет, ни сил, ни времени, и мне об этом известно. Однако кое-что мне все же хочется. Не помню, говорил ли я об этом отцу, но он откуда-то узнал или почувствовал. Утром у двери меня ждет новенький велосипед. Простенький, конечно, но клевый. Теперь для меня открывается много перспектив, потому что тут везде велосипедные дорожки и все условия для катания. Я прямо сдержаться не могу и вешаюсь Андрею на шею от нахлынувших чувств. В самом деле, ничего лучше и придумать было нельзя.
А вечером Юля дарит мне крутой шлем. Вот ведь, они точно сговорились, и меня это очень трогает. Весь ужин мы болтаем о Берлине, о жизни. Юля говорит, что нам надо чаще выбираться куда-нибудь. Андрей кивает, соглашается, а я, ну просто как дурак, смотрю на нашу переводчицу и оторваться не могу. Она даже смущается немного. Ну почему мне не восемнадцать, думаю! Всего лишь год, а настоящая пропасть.
Потом, уже дома, звонит Верка. Я говорю с ней, а сам все думаю о Юле. И мне даже становится стыдно перед
