Его крик потонул в воде, и гризли зубами впился в его шею, волоча дергающееся тело на берег. Лоуэлл обхватил раненной рукой Доксона и стал грести к берегу. Сил у него не оставалось, ледяная вода пробирала до костей, но он пытался вытащить их двоих, уже сам начиная захлебываться. Почти у берега он начал идти ко дну, отчаянно пытаясь выплыть и вытолкнуть на поверхность Доксона, пока чьи-то руки не схватили их обоих за шкирки и не выволокли наконец на берег. В который раз жизнь Лоуэллу спасал Эйзер.
Вскоре их догнали остальные члены экспедиции, впереди которых бежали собаки. Рей, казалось, за эти минуты погони ожил, он держал наготове ружье и целился в гризли, который беспрестанно ревел и рвал плоть следопыта. Собаки рвались из рук, норовя броситься на медведя, и беспрестанно лаяли, и Барбаре с Мориссоном едва удавалось держать их. Последний вдобавок нес на себе рюкзаки Доксона, Лоуэлла и Эйзера, не забыв закинуть за спину свой собственный.
Дамы тоже вооружились, освобожденные от несения чужого багажа. Лоуэлл отчаянно отплевывался и хватал воздух ртом. Первой винтовку опустила Барбара, изумленно оглядывая озеро. Вот только едва ли ее поражал живописный вид или кровожадный зверь на берегу.
- Вы видите, где мы? – произнесла она.
- У озера, где ж еще? – пробурчал Мориссон, стряхивая с себя рюкзаки.
- Это то самое озеро, о котором говорил следопыт.
- Куда ушел Расмудсен, - прохрипел Лоуэлл. – Если этот сумасшедший решил нам показать дорогу таким оригинальным образом, то он точно спятил.
Медведь продолжал яростно реветь, оттаскивая свою жертву подальше от воды. Рей сбросил с себя рюкзак и принялся в нем копаться, пока не нашел почти на самом дне дымовую шашку. Он поджег конец шашки, который заискрился красным светом и начал дымиться, и швырнул его к лапам медведя, попав удивительно точно.
Животное взревело, спугнув стаю воронов с близлежащих деревьев, и попятилось назад. Гризли явно не желал так просто сдаваться, и Рей для верности пустил в него из винтовки несколько пуль. Медведь глухо зарычал и продолжил отхождение, пока не скрылся между стволами можжевельников, подметавших своими раскидистыми лапами землю.
С его исчезновением успокоились и собаки. Они топтались вокруг Лоуэлла и Доксона и вынюхивали что-то в земле. Тем временем Рей припустил в сторону растерзанного тела следопыта. Немного помешкав, за ним отправился и Мориссон.
Погибшего невозможно было узнать: он сильно пострадал от лап и зубов медведя. Лицо его превратилось в кровавое месиво, куртка была разорвана, из-под лоскутов виднелось разодранное мясо. Голова была неестественно повернута, а шею почти перекусили. Оставалось лишь надеяться, что следопыт недолго мучился.
Мориссон подобрал горящую шашку и швырнул ее в воду: она тут же потонула с громким шипением. Он поглядел на противоположный берег. Лоуэлла поднимали на ноги, он отплевывал ледяную воду и дрожал от холода. Доксон сам сумел подняться на ноги, но выглядел едва ли лучше.
Мориссон понял, что теперь их поиски затянутся еще больше. Он обернулся, чтобы позвать Рея, но того уже и след простыл. Он снова оглянулся на Лоуэлла и других и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, двинулся в чащу на поиски бедового мальчишки.
К счастью, Рей не успел далеко уйти, или не собирался этого делать. Он внимательно изучал ствол сосны и водил по коре пальцами. Прогнанного ими медведя не было ни слышно, ни видно, но отчего-то Мориссону было не по себе. Наконец Рей отлип от дерева и направился дальше, будто шел по следу. Мориссона начинало это раздражать, и он поспешил нагнать парнишку, чтобы хоть за уши, но оттащить обратно.
- Смотри, - Рей повернулся к нему прежде, чем тот успел что-то сказать.
Он указывал на ствол, где на уровне глаз был нанесен зарубок. По волокну текла янтарная смола, будто отметина была оставлена совсем недавно.
- Такой же на предыдущем дереве, - тихо продолжил Рей. – Голову даю на отсечение, что это оставил Расмудсен.
- Ты головой не клянись, а то сбудется, - предостерег его Мориссон. – Это наверняка его рук дело, кому еще взбредет в голову так далеко уходить от цивилизации?
- Надо звать остальных.
Когда Мориссон и Рей вернулись на берег, их уже начали искать. Эйзер, как и много раз раньше, скорчил недовольную мину, но воздержался от комментариев. Рей не преминул сообщить о своей находке Лоуэллу, который уже стащил с себя промокший свитер и теперь стоял в одной тоненькой рубашке, прилипшей к дрожащему телу.
Если с заменой одежды не было проблем, то в промокших ботинках ему предстояло хлюпать еще долго, пока они не разведут костер. Рей предложил уйти подальше в чащу и развести костер там, чтобы не повстречаться снова с гризли или волками, которые выходили к озеру за водой или за легкой добычей. Тут же Доксон предложил укрыться в пещере, вход которой виднелся неподалеку от берега, но Лоуэлл сразу отверг это предложение, прекрасно соображая, к чему такая остановка может привести. Он приказал Рею и Мориссону вести их по следу, пока они не выберутся на более-менее свободное место, где бы можно было разбить лагерь.
Эта часть леса казалась совершенно недружелюбной и трудно проходимой. Рей быстро находил новые отметины, которые предыдущий путник оставлял чаще, чем было необходимо, будто надеялся, что другие пойдут по его следу. Здесь не было снега, но холод становился суровей: лес начинал подниматься в гору. Они шли уже не один час, но деревьев не становилось меньше, и Лоуэлл терял надежду на то, что они найдут хоть какую-нибудь захудалую поляну. Расмудсен явно не искал легкого пути, заходя все дальше в густой лес.
Солнце клонилось к горизонту, когда им удалось найти широкую тропу, совершенно свободную от деревьев и окаймленную низкими кустарниками с черными ягодами. Лоуэлл, ноги которого мало того что промокли, так еще и начали замерзать, приказал остановиться на тропе и разбивать лагерь здесь. За дровами не пришлось долго идти, Рею составил компанию Мориссон, который начал яростно рубить всякое попадавшееся под руку мелкое деревце.
На лес опустились сумерки. С верхушек деревьев на путников взирали десятки пар огоньков-глаз ночных хищников. Лоуэлл и Доксон обсушились у костра, пока другие готовили еду из заметно оскудевших запасов, которых, по приблизительному подсчету Мориссона, хватило бы до конца недели, до коего оставалось пять дней. Это
