Лоуэлл поднял Эйзера, дав ему опереться на плечо, перекинул его правую руку через свою шею и буквально поволок еле переставлявшего ноги друга на себе. Он огляделся на предмет более пологого подъема, но та «яма», в которой они оказались, не имела подъемов легче.
Лоуэлл кое-как вскарабкался наверх, таща на себе Эйзера. Он остановился, чтобы немного отдышаться, и поглядел на друга. Тот был будто в состоянии лихорадки, он шел, не открывая глаз. Теодор поглядел на часы: было без восьми минут семь. Пора было возвращаться в лагерь, ибо их миссия была провалена: Доксон мертв, Барбара бесследно исчезла, а Рей превратился в такое же сумасшедшее, но менее агрессивное существо, каким был следопыт Расмудсена Ула. Лоуэлл опасался, как бы то же самое не случилось с Эйзером.
Эйзер впервые открыл глаза, когда Лоуэлл уложил его на холодную землю, чтобы немного передохнуть. Картинка перед ним плыла, застилаемая пеленой, даже лицо товарища было размытым. Он чувствовал боль во всем теле, но эта боль была какой-то призрачной, будто все это происходило не с ним. Он не чувствовал сил в себе, чтобы двигаться, и был как тряпичная кукла, марионетка без ниточек.
Ханс сильно зажмурился, пытаясь прогнать навязчивые галлюцинации. В голове гудело, словно в улье, полном пчел, и в ушах звенела тысяча маленьких колокольчиков. Сквозь звон доносилось жуткое гудение, но Эйзер не был уверен, что это происходит на самом деле, а не в его голове. Когда он снова открыл глаза, над ним появилось встревоженное и выпачканное в крови лицо Лоуэлла. Тот осведомился, как его самочувствие и получил в ответ «как со скалы упал», хоть сам Эйзер не подозревал, что упавший со скалы человек уже вряд ли может что-то чувствовать.
Лоуэлл выволок Эйзера за шкирку на холм и снова остановился, чтобы отдышаться. Жгучая боль пронзила Хансу позвоночник, заставив его скривиться, глаза упрямо застилала пелена. У них было непростительно мало времени, чтобы убраться оттуда, и только Лоуэлл мог их вытащить. Вдохнув поглубже, он взгромоздил друга на плечи и, пошатываясь, направился по припорошенным утренним снегом следам.
Костер вновь пылал ярким пламенем, когда они добрались до лагеря. Их осталось всего трое – Расмудсен, Мадлен и Мориссон. Последний без особой нужды подбрасывал дров, Мадлен же, обняв себя руками, не могла унять дрожи и ходила взад-вперед перед палатками. Лоуэлл разглядел в ее руке болтающиеся концы шнурка и понял, что она нашла его амулет. Расмудсен выглядел каким-то отстраненным, он сел прямо на промерзшую землю и покачивался туда-сюда, как маятник.
Первой заметила их Мадлен. Лоуэлл еле вынес Эйзера на поляну и аккуратно положил на землю, обессиленно рухнув рядом с ним. Мадлен присела перед ними и положила голову корчащегося от боли Ханса себе на колени.
- Что случилось? – это был первый вопрос, каким она их встретила.
- Некогда, - задыхаясь, произнес Лоуэлл. – Он немного ушибся, но это не так страшно, идти он может. Нам нужно возвращаться как можно скорей.
Расмудсен обеспокоенно топтался рядом с ними, беспомощно вскидывая руки, но не решался что-либо спрашивать. Видно было, что он совершенно не знал, куда себя деть, и не понимал сути происходящего. Мориссон бросил свое занятие и во все глаза смотрел на Лоуэлла, чей нос выглядел как окровавленный кусок мяса
- У Лайонелла в рюкзаке аптечка, принеси ее, - скомандовала Мадлен. Услышав ее голос сквозь свой бред, Эйзер застонал. – Тише, - она положила на его лоб ладонь.
Лоуэлл вскочил с отсыревшей земли и сунулся в палатку Доксона. Он вытащил рюкзак так, будто он весил несколько центнеров, а не килограммов, и принялся в нем бесцеремонно копаться. Коробочка без всяких опознавательных знаков была уложена на самое дно и немного треснула на крышке. Лоуэлл раскрыл ее и убедился, что это то, что он ищет: три шприца, несколько пузырьков, бинты, какие-то таблетки – далеко не весь список того, что лежало там.
Он протянул коробочку Мадлен, которая тут же отыскала нужный шприц и пузырек, из которого набрала какой-то бесцветной жидкости. Лоуэлл помог стащить с Эйзера куртку, после чего она задрала рукав его свитера и вколола ему обезболивающего. Ханс снова застонал, но уже через несколько мгновений немного успокоился и дышал теперь чуть спокойней.
- Надо собрать все, что осталось, и двигаться в путь, - проговорил Лоуэлл и тут же рявкнул на Расмудсена, все никак не находившего себе места: - Разбирай палатки, у нас нет времени!
Мадлен положила ладонь на грудь Эйзера, по которой было прекрасно видно, как сильно ударяется сердце о ребра, а другой рукой гладила его по волосам и что-то говорила ему, пытаясь успокоить. Лоуэлл, считая себя совершенно лишним, поднялся с колен и принялся подгонять Расмудсена, параллельно собирая вещи. Утро только вступало в свою полную силу, давая понять, что времени у них катастрофически мало, и одна лишняя остановка на ночь может обернуться трагически. Мориссон все еще оставался на месте, чем-то обеспокоенный, и Лоуэлл заметил его замешательство, лишь когда убрал первую палатку.
- Где остальные, Тео? – спросил наконец он.
Лоуэлл замялся. Три пары глаз смотрели на него, требуя ответа, и лишь тихие стоны Эйзера будто поддерживали его. Он вдруг почувствовал жжение в разбитом носу.
- Они пошли по стопам Рика, - сумел выдавить из себя он.
- Все мертвы? – глухо спросила Мадлен.
- Доксон повешен, - Лоуэлл звучно сглотнул, - Барбара исчезла, а Рей убежал в лес, чуть не убив нас двоих. Они пропали ближе к рассвету, это Ханс поднял тревогу.
В лагере воцарилось молчание, Лоуэллу казалось, что даже птицы перестали петь. Вся тяжесть трагедии свалилась на него, как неподъемный груз, но ощутил эту тяжесть он только теперь. Никто не смел двигаться и смотреть друг другу в глаза, еще даже не витавший, как призрак, в начале путешествия страх теперь был осязаем. И как никогда тесно, прижавшись к нему, шла смерть. Она дышала им в спину, и никто не мог сказать, окажется ли этот день для них последним или нет. Первым молчание нарушил Эйзер, отчаянно вцепившись в запястье Мадлен.
- Скорбеть сейчас нам не пристало, - сказал он каким-то странным голосом. – Если мы сейчас не двинемся, то уже другие на нашей старой стоянке будут молчать так же, как мы молчим
