Постаревшего и измотанного Расмудсена приветствовали с неимоверной радостью, ибо его появление значило лишь одно: Лоуэлл не зря шел в глубь леса, рискуя собственной шкурой. Обессиленного Эйзера поспешили уложить ближе к костру, а Робб отыскал для продрогшего Теодора, который так и шел в свитере, теплую куртку.
Нокс первым заметил, что людей в группе недостает, но он не стал об этом даже заикаться, видя, сколь ужасно состояние Лоуэлла и его друга. Экспедиция прибыла разбитой, измученной и урезанной в людских ресурсах. Ее руководитель не спешил радоваться прибытию, а Нокс не спешил с вопросами к нему. Лишь когда прибывшие были как следует накормлены, переодеты, переобуты и информированы об Иммсе, он рассказал все, что произошло с ними.
Радость прибытия не просто отложили, она отпала сама собой, оставив место лишь для траура. Ноксу было тяжело понять Лоуэлла, но он старался изо всех сил проникнуться всей случившейся трагедией. Теодор потерял не только друзей, это был его провал как проводника и главы экспедиции. Ему не удалось спасти половину своих людей, а между тем он был обязан вернуть группу в полном составе. Он был немногословен, да и те слова, что выдавливал из себя, давались ему с трудом.
Эйзера не оставляла лихорадка, и Лоуэлл сказал, что он вряд ли придет в себя сегодня. Он был в крайней степени беспамятства, его мучили жар и боль во всем теле. Мадлен пожертвовала всем, лишь бы не оставлять больного. Кроме коротких реплик, которыми перебрасывались она, Лоуэлл и Мориссон, в лагере не звучало ни одного лишнего слова. Когда на лес опустились сумерки, Теодор отослал Робина и Томаса из лагеря, но Нокс так и не понял, с какой целью. С наступлением темноты лагерь будто вымер.
Лоуэлл с трудом усадил себя на бревно рядом с Ноксом, который теперь чувствовал себя совершенно лишним. Он старался не смотреть на проводника, да и ему самому было страшно после всего, что тот рассказал о пропавших и погибших. Теодор хранил молчание до самой полуночи, пока все не разбрелись по оставшимся палаткам. Когда Нокс поднялся, чтобы последовать примеру остальных, он удержал его за руку и силой усадил обратно. Джейми был изрядно напуган, ведь даже после этого тот продолжал молчать.
- Я привезу вас на товарную площадь, как мы и уговаривались, - произнес Лоуэлл спустя несколько минут. – Уже завтра утром. Обратная дорога будет легче, она всегда легче.
- Но как же остальные? – Нокс обеспокоенно тронул его за плечо. – Им нужна ваша помощь.
- Я отослал Робба и Тома в хижину, они запросят фургон из перевалочного пункта на товарной площади. Мы встретимся поздней, в городе.
- Могу ли я чем-то помочь?
Нокс не был уверен, что вообще нужен со своим отягощающим, как он считал сам, присутствием, но отчаянно хотел показать Лоуэллу, что он не такой, как остальные. Что ему не все равно. Теодор вздохнул, будто ему было в тягость даже присутствие здесь, а затем покачал головой.
- Зачем мне загружать вас лишними заботами, мистер Нокс? В конце концов, это ведь я виноват в произошедшем, и я считаю себя обязанным сделать все сам.
- Дело ведь не в том, насколько вы виноваты или не виноваты, я не стану судить. Но знаю точно, что вы на пределе своих сил, вы физически и нервно истощены. Я хочу помочь, вы заслужили помощь.
Лоуэлл улыбнулся, и Нокс понял, что это первая его искренняя и теплая улыбка за все то время, что он ступил на земли Сьерра-Невады. Что-то глубоко внутри Джейми ликовало.
- Вы едете в город, мистер Нокс? – спросил Лоуэлл.
- Да, мне нужно купить билет на поезд.
- И вы живете в Орегоне, - фраза прозвучала скорей как утверждение, нежели вопрос.
- Все верно.
- Путешествие с нами будет для вас накладно, мистер Нокс. Мы задержимся в городе не более чем на два дня, затем сядем на поезд и отправимся в Сиэтл.
- Я могу потратиться на такое путешествие…
- Я не говорю о деньгах, - прервал его Лоуэлл. – Я и сам могу купить вам билет, так как поездка вам совершенно не нужна, но я говорю о дороге. Она нелегкая, мы едем не просто в другой город, мы едем в другой штат. А это не однодневная поездка, вы должны это понимать. Мне также есть куда вас поселить, для меня не существует подобных мелких проблем. Но я никогда не принимал то, что люди делают в ущерб себе.
- Все, чего я хотел, никогда не шло в ущерб мне. Я чувствую острую необходимость помочь вам, когда никто другой не хочет этого делать.
Лоуэлл непонимающе поднял брови, но Нокс продолжал смотреть ему в глаза, явно не собираясь пояснять ничего.
- А, так вы это об Иммсе! – догадался наконец Лоуэлл. – Забудьте о нем на всю жизнь, он никогда не был благотворителем в этом плане. Но с вами не поспоришь, я действительно нуждаюсь в помощи. Раз уж вы так непреклонны, то я не вижу смысла препираться с вами дальше. Мы не останавливаемся в самом городе. Как вы знаете, с товарной площади к городу ведет дорога, так вот ближе к самому городу, можно сказать, по обочинам расположились фермерские хозяйства. Мы остановимся в одном из этих домов, он принадлежит Хансу, когда-то и я там жил, когда еще его старик растил меня. И только через два дня мы отправимся в город садиться на поезд.
- Погодите, если это дом мистера Эйзера, зачем вам ехать в Сиэтл?
- Хансу нужна врачебная помощь, а в городе врачей по пальцам пересчитать, и все они не той области, какая нужна. В Сиэтле живет и работает мой знакомый врач, который до этого наблюдал Ханса, поэтому нам необходимо ехать туда.
- Он не может прибыть сюда?
- Нет, у него слишком плотный график, из которого не выделить времени для такой дальней поездки. Да и потом… - Лоуэлл замялся, будто подбирая нужные слова, - Ханс не выносит врачей, а этот единственный, которого он еще может вытерпеть.
- И с чем связана эта неприязнь?
- Скажу честно, я не знаю. Ханс воспитывался его отцом с самых пеленок, я попал к ним в дом, когда ему было десять. И уже с того момента я ощутил всю силу воздействия старика на других. Полагаю, он многое в своем сыне испортил, оттуда и пошли его, Ханса, боязни, неприязни и все остальное.
