Теодор вернулся в палатку и достал из нее ружье, которое Нокс предусмотрительно вернул. Он считал, что оружие ему не понадобится, да и видно было, что одного его только вида он на дух не переносит. Лоуэлл не знал, что было причиной этому, но любопытство не оставляло его даже теперь. Ему всегда нравились чужие истории, в особенности истории страхов, ненависти и привычек.
Он глубоко вдохнул запах хвои и костра, повесил за спину заметно полегчавший рюкзак и двинулся по тропе, прямо противоположной той, по которой он с Ноксом достиг лагеря.
Как бы ни хотелось ему идти тише, а ветки под ногами как назло хрустели очень звучно. При каждом звуке Лоуэлл морщился, но продолжал идти на полусогнутых ногах, держа наготове ружье. Воздух с утра был настолько холодным, что изо рта шел пар. Натянув на лицо тот самый шарф, в котором приехал на товарную площадь, он отогнул широкую можжевеловую ветку, сломанную ветром, и вышел на опушку. С нее хорошо были видны верхушки деревьев далеко внизу.
Под его ногами шел крутой спуск, по которому было очень опасно идти: одно неверное движение, и можно было переломать шею и несколько ребер, да и то в лучшем случае. Лоуэлл перевел взгляд вправо, но ничего хорошего его там не ждало. Скалы оказались слишком крутыми, по обрывам он прыгать не умел. Тогда он посмотрел в противоположную сторону. Картина там была немногим лучше, ему бы вполне удалось спуститься по камням, но его замысел, очевидно, был совершенно другой.
Лоуэлл вернулся к сломанной можжевеловой ветви, своей лапой накрывшей землю, и достал из правого кармашка рюкзака красную ленточку. Распутав узлы, завязавшиеся сами собой, он повязал ее на голый участок ветви. Пересчитав оставшиеся ленточки, он убедился, что их осталось столько же, сколько и было. Внимательно оглядываясь по сторонам и стараясь уловить здоровым ухом каждый звук, Лоуэлл медленно поднялся с корточек и продолжил свой путь.
Он беспрестанно вилял между деревьями, будто искал правильную дорогу, и через каждую пару сотен шагов оставлял на ветках ленточки. Этот давнишний способ никогда не подводил его. И хоть Лоуэлл знал, что точно найдет путь обратно без всех этих обозначений, он не ленился их оставлять. Он не доверял этому тихому и спокойному на вид лесу.
По мере продвижения лес будто становился гуще, Лоуэллу все трудней было пробираться через крепкие ветви, которые никак не хотели пропускать его вперед. Едва он подобрался к поваленному стволу засохшей сосны, чтобы прошмыгнуть под ним, в нескольких шагах от него послышался громкий треск сучьев, продолжившийся не менее громким ревом.
Лоуэлл припал к земле и стал выглядывать источник звука. Вскоре показалась чья-то косматая макушка, а через мгновение он разглядел и массивную спину зверя. Вне сомнения это был гризли. Медведь, казалось, был один, и Лоуэлл почувствовал некоторое облегчение. Затаившись за нависшей над землей сосновой лапой, он вскоре смог разглядеть под когтями медведя чью-то тушку. Гризли рвал плоть на части острыми, как бритва, зубами и совсем не обращал внимания на тот крик, что подняли в верхушках деревьев сойки. Убедившись, что хищник не видит его, Теодор прополз под стволом дерева.
Дальнейший путь он преодолевал на корточках, аккуратно передвигаясь, чтобы не обратить внимание гризли на себя. Пройдя гуськом несколько метров, Лоуэлл оставил очередную ленточку на тонком стволе молодой сосенки и наконец поднялся с корточек.
Его ждал пологий спуск, по которому он и продолжил свой путь. Впереди среди стволов деревьев виднелись камни, постепенно переходившие в зияющую черную дыру. Лоуэлл понял, что наконец-то достиг пункта назначения. Он скатился на корточках со спуска почти к самому входу в пещеру, но остановился неудачно и сильно оцарапал себе руку. Кровь медленно алела крупными каплями на ладони, и ему пришлось остановиться, чтобы закрыть рану.
- Будешь оставлять после себя пятна крови, и гризли точно тебя найдет.
Лоуэлл резко обернулся, выронив бинт, и обнаружил прямо перед самым носом дуло ружья. Через мгновение дуло убрали в сторону, и он лицезрел своего товарища в полной экипировке. Все в лагере знали его как Ханса Эйзера, вечного напарника Лоуэлла в самых опасных экспедициях.
Эйзер был внешне очень похож на него, только ростом был куда ниже, да и крепким телосложением не отличался. Он снял с носа очки и протер их запотевшие линзы краем свитера, торчавшего из-под куртки. Лоуэлл четко различил орнамент, связанный белыми нитками на черном фоне. Эйзер безрадостно улыбнулся и потер раскрасневшуюся небритую щеку.
- По ленточкам меня выследил? – шутливо поинтересовался Лоуэлл, поднимая оброненный моток бинтов и небрежно бросая его в изрядно опустевший рюкзак.
- Я думал, ты их специально для меня оставил, - ответил Эйзер ему в тон. – Что ищешь?
- Я обнаружил следы на грязи, там, где находится наш лагерь.
- Следы сандалий?
- Они самые. Точь-в-точь те же, что были в каньоне тогда. Но с ними что-то не так.
- То есть?
- Боковая сторона ступни будто врыта в землю. След глубокий, но неравномерный, будто он шел нетвердой походкой. Всю дорогу, от самой хижины, он сопровождал нас, но так и не напал. Наверно, он уже нежилец.
Эйзер нахмурился и хотел, было, снова потереть щеку, но в самый последний момент отдернул руку. Лоуэллу показалось, будто его товарищ нервничает.
- А землю ты не разглядывал? – спросил он, присаживаясь рядом с Лоуэллом на корточки.
Тот покачал головой.
- Она здесь везде сырая, и глядеть нечего. Следы привели меня сюда, к этой пещере. Думаю, стоит спуститься.
- А что, если он тебя там ждет? Если он еще какой жилец?
Лоуэлл слабо улыбнулся и поддел большим пальцем шнурок на шее, вытащив на свет индейский медальон.
- Он мне поможет. И ты тоже, я думаю.
Эйзер наморщил подбородок. Куда ему было спорить с доводами Лоуэлла? Он помог подняться товарищу и надел на него рюкзак. Предварительно зарядив ружье, он пропустил Теодора вперед. Вскоре тьма пещеры поглотила их.
Лоуэлл отыскал фонарь где-то на дне рюкзака и вручил его Эйзеру. Шероховатые стены отсвечивали белым камнем, а с потолка капала вода, кое-где уже собравшись в довольно большие лужицы. Эйзер направил фонарь на потолок, и поток света упал на целую стаю летучих мышей внушительных габаритов.
От яркого света они всполошились и одна за другой стали срываться со своих мест с дикими криками. Собравшись в одну невообразимую тучу, они ринулись прямо на путников, но те успели пригнуться, и вся стая пролетела над их головами, а затем обратно, скрывшись в непроницаемой темноте пещеры. Их крики еще долго отдавались мистическим эхом от стен
