Кошка Мурка – несколько затуманенная, скрытная героиня повествования. Вероятно, впоследствии она стала прототипом Васисуалия Лоханкина, небезызвестного действующего лица ильфо-петровского «Золотого Теленка». В сказке же мы чувствуем зарождение темы трагедии русского либерализма в отечественной литературе. Здесь нетрудно проследить мысль о печальной судьбе русской интеллигенции, о несостоятельности и нерешительности демократически мыслящих кругов самодержавной России. Народные массы явно не хотят отводить Мурке роль не только доминирующей, но даже сколько-нибудь значимой социально движущей силы. Все душевные порывы, самокопания и метания Мурки пропадают всуе, и оттого её образ не менее трагичен, чем все предыдущие.
Последняя героиня нашей сказки – Мышка, типичная представительница люмпен-пролетариата, маргинальный элемент, олицетворяющий низы общества. Значение образа Мышки уяснить нетрудно, оно лежит на поверхности: во многом благодаря низам – вернее, их превосходящим численности и силе – всякое общество движется в каком-либо направлении, но чаще всего в направлении упадка и разрушения. Такой вывод напрашивается из анализа сказки о Курочке Рябе, в которой «Мышка бежала, хвостиком махнула – яичко упало и разбилось». Нанесение вреда Деду и Бабке здесь символизирует неисчислимые беды для общества, а возможно, и для человечества. Не подобные ли силы разрушали в своё время и храм Христа Спасителя? В нашей же сказке эта Мышка с тёмным прошлым пришла неизвестно откуда, да ещё в самом конце действия, когда работы по извлечению Репки из земли подходили к завершению. Ленивая, но хитрая Мышка всё повернула так, что главная заслуга осталась за ней. И это не может не вызывать естественного негодования здравомыслящего читателя.
Что касается самой Репки, то этот персонаж удивительно статичен и неповоротлив; он почти не участвует в действии (даже, пожалуй, саботирует), в то время как все остальные рвутся вон из кожи ради его благополучия. В начале нашего исследовательского труда мы назвали Репку непотребным продуктом, который по глупости вырастил Дед, опустившийся алкоголик и семейный тиран. Не надо обладать аналитическим умом, чтобы понять: Репка – это государственная власть и чиновничество, то есть никчемный, побочный продукт огорода (то есть общества).
Однако, оставив эмоции, мы делаем общий вывод: сказка о Репке стала первым произведением русской литературы, в котором всесторонне отразилось зарождение социального расслоения в русском обществе, а также возникновение политических течений в стране. В этой сказке впервые были показаны условные границы общественных слоёв, и сама суть этого разграничения стала принимать логическую форму и осмысленный характер. Кроме того, в контексте сказки прослеживаются проблески начального становления домарксовского диалектического материализма, что вносит ясность в разрозненные предположения о возникновении социологии, а если брать выше – вообще всех наук о социально-экономических отношениях. И оттого сказку о Репке мы вынуждены считать одним из величайших творений русской литературы.
ЧЁРНАЯ КОШКА
Скажите мне ради всего съедобного: для чего на свете существуют собаки? Этого я не понимаю. Вот есть люди: они порою странны, но их польза для меня очевидна. Например, моя хозяйка, которую все зовут Бабушкой, каждое утро наливает мне молока, ибо понимает, что голодной ходить на охоту не следует. Или Дедушка, которого Бабушка называет старым хреном: он носит мне пескарей, бросает косточки с ошметками мяса, куриную кожицу и колбасные шкурки. Для меня остается загадкою, почему такого добряка сравнивают с хреном? Я однажды куснула эту дрянь. В нос ударило так, что я полчаса плакала и умывалась. Поэтому я и говорю, что люди порою странны. Курицы, свиньи, коровы и овцы – те проще. Они глуповаты, но мне почти не мешают. Я тоже не лезу в их хлевы и курятники. Для чего существует эта живность, я тоже знаю: их кушают люди, а кое-что перепадает и мне. Далее: мыши, птицы и рыбы. Тут и думать нечего, ибо я их ем; значит, они существуют для меня. Еще на свете есть всякие мошки, комары, осы и бабочки. Они мне особо не досаждают. Летаете – ну и летайте себе, ежели охота. А вот для чего на свете собаки? Это, скажу я вам, совершенно мерзкий сорт живности. Гаже крыс. Тех-то я давлю; а попробуй-ка задавить овчарку! Или вон эту, плоскомордую – не помню, как она называется. Ну-ка, кыш отсюда! Вот как?! Ты рычать? Я те рыкну, обгадишься! Вот же тебе, получай! И еще раз, в нос! Сдаешься? Ну то-то! Иди, иди, не оглядывайся.
Они любят наблюдать за мной – маленькой худенькой кошкой. Всё смотрят на меня. Всегда так было. А я давно живу в доме моей Бабушки. Она назвала меня Фантой. Отчего это?
Я совсем черная, только глаза горят яркой зеленью. Это видно в зеркале и в лужицах. Глупые люди говорят, что черные кошки приносят несчастье. Врут! Я приношу людям пользу и радость, когда меня не обижают. Вот теперь я прогнала со двора собаку, что втрое выше меня ростом. Эта плоскомордая недавно испугала кур и цыплят, которых я охраняю. Горжусь теперь! Хороша картина: маленькая кошка стоит перед здоровой псиною и колотит ее лапами по морде! Ладно, хватит хвастаться; сейчас вот свернусь на солнышке калачиком и задремлю. В полудреме хорошо думается о всякой всячине. Вот…
То место, где растут смешные травы, Бабушка и Дедушка называют огородом. По весне там бывает голая земля. Потом хозяева приходят туда с бренчащими железяками. Про длиннозубые говорят: вилы. Про короткозубые: грабли. Про плоскую штуковину: лопата. Этими штуками они копают и рыхлят землю, делают в ней борозды; получаются валы; это грядки. Потом они как-то колдуют над грядками, и через несколько дней из земли вылезают травки. Их нельзя трогать и есть, по ним нельзя ходить, не то получишь от Бабушки по хребтине. Потом, когда становится совсем тепло, эти травки вырастают в травищи, и на стеблях появляются всякие уморительные ляльки: там крупные шары – это помидоры; тут пупырчатые сосиски – это огурцы; а другие так и остаются травами, пока их не выкопают. У тех под землей – сама видела – такие круглые колобашки; их зовут картошками; у других – длинные хвостики; тощих кличут морковками, а пузатых – свеклами. Кажется так. В этом самом огороде много еще всякой всячины – хрен, например; о нём я уже вспоминала. И всю эту дрянь люди тоже едят, будто мало им мясных косточек да колбасы. Я же говорю: они немного странные.
А всё же с ними лучше, чем одной. Они сами говорят: лучше общество, чем одиночество.
