Теперь, когда машина не спеша движется в направлении Хибискус-роуд, не мешает вернуться к прерванным рассуждениям. Выходит, добавляется еще один игрок-субъект. В картотеке его отпечатков не было, значит, по криминальным делам не проходил. Это значительно затормозит поиски. Тогда придется познакомиться с кругом общения тех мест, где побывал Клод. Он, как известно, работал в Фан-клубе.
На этом пока что и остановился Джон.
*
Длинное современное, занимающее почти полквартала здание находилось недалеко от Бухты и Пятидесятой улицы. Управляющий размещался на первом этаже.
Джон вошел в вестибюль, возле таблички «Управляющий» нажал кнопку и, услышав щелчок, открыл дверь. В конце коридора была еще одна дверь, на стене прикреплена еще одна табличка с такой же надписью. Войдя в маленькую прихожую, Джон увидел низенькую девушку-секретаря за машинкой, сбоку от нее – дверь к начальнику. Девушка подняла глаза, спросила «к управляющему?» и, не ожидая ответа, сказала:
– Заходите. Он всегда свободен.
В комнате стоял письменный стол, несколько стульев и книжный шкаф. Было солнечно. Широкие, почти на всю стену зашторенные жалюзи, окна обращены на юг. Где-то наверху тихо шумел кондиционер. За столом во вращающемся кресле сидел немолодой полный низкого роста мужчина. При неожиданном появлении Джона он, зевая, замер с открытым ртом и посмотрел на входящего. В следующее мгновение он опомнился, подавил зевок и, улыбаясь, учтиво спросил:
– Чем могу помочь, мистер... О, господин инспектор!
– Вы мистер Бейлис? – оборвал его Джон.
– Верно.
– У меня к вам несложные вопросы.
– Да, я знаю. Вы, конечно, в связи с этим... самоубийством? Ужасный случай! Просто никак не могу прийти в себя. Я к этому отношусь очень щепетильно. Я даже на похоронах не могу присутствовать или слышать скорбящие звуки похоронных церемоний. Понимаете?
– Несомненно. Но на мои вопросы вы сможете ответить?
– О, да!
– Так вот, меня интересует точная дата оформления заказчиком-нанимателем этой квартиры. На чье имя она оформлена?
– Как же, как же, сейчас, вот тут у меня... Все аккуратно записано, как полагается, – он подошел к шкафу, взял с полки папку, быстро пролистал страницы, – вот! Главное лицо – Клод и с ним была женщина.
– Вспомните, как он ее называл, – скрывая волнение, попросил Джон.
– А и вспоминать-то нечего. Я прекрасно помню. Он ее называл Моной. Имя вполне запоминающееся.
При упоминании имени близкого ему человека Джон дрогнул и секунду молча смотрел на управляющего. Создавалось впечатление, словно он пропустил последнее слово мимо ушей и из деликатности старался самостоятельно воспроизвести его в памяти.
Бейлис настороженно посмотрел на Джона.
– Господин инспектор, вы не сомневайтесь, я говорю правду.
– Мона?
– Да, мистер Конрад. Мона. Фамилии не знаю.
– А внешность вам запомнилась?
– О, да! Это молодая леди, немного ниже вашего роста. Беленькая, очень женственна, круглолица, милая, я бы, несомненно, сказал – красавица. Понимаете меня? Не запомнить такую женщину... просто невозможно.
– Одета? – сухо прервал Джон.
– А это... сейчас, – он наморщил лоб, указательным пальцем показал на Джона, – одета в повседневную одежду, как будто с работы – темная легкая куртка, кажется, коричневая...
– Брюки бархатисто-черные, – добавил Джон мрачно.
– Верно. Вы ее знаете?
– Может быть. Так, дальше. Когда это было?
– Да. Дня четыре назад. Вот тут у меня записано. Число, месяц, – он ткнул пальцем в строчку напротив имени «Клод», – не думал, что все так кончится. Мне показались они такими беззаботно счастливыми и тихими людьми. Такие встречаются редко и проблемы с подобными жильцами минимальные.
То, что услышал Джон, было настолько шокирующим, что он сразу же отказался что-либо оценивать и строить какие-нибудь догадки. Он твердо решил не заниматься выяснением отношений Моны к происходящему до тех пор, пока не наберет достаточной информации. И уж, безусловно, не следует задавать себе идиотских вопросов.
Нужно было ехать в Фан-клуб.
Прорицательница
Виктория минуту лежала с открытыми глазами. Еще минуты две собирала и отмечала в своей визуализации только характерное и тонкое, закрепляя его в памяти.
Скоро начнет подниматься солнце. Она всегда чувствует его приближение. Даже в пасмурное утро Виктория просыпалась вовремя, будильником пользовалась редко, только для напоминания себе о предстоящем сеансе и определении пунктуальности клиента, что для нее было немаловажно.
Когда с мыслями было закончено, она опустила ноги на пол, встала и придирчиво заскользила взглядом от кончиков пальцев вверх по подъему к щиколотке каждой ноги, по голеням. Проверила пальцами их упругость, не отрывая ладоней от загорелой бархатистой кожи, последовала в промежность, прощупала впадины и ложбинки, прислушиваясь к ощущениям и сравнивая их силу с прошлым. Тщательно обследовала каждый дюйм. Затем ее ладони плавно заскользили по тонкой талии к аккуратному пупку, вокруг него по часовой стрелке сделали несколько круговых поглаживаний. Прижимая ладони к ребрам, Виктория обхватила грудь. Несколько таких движений она проделала снизу вверх до сосков, поднимая энергию тела; максимально охватив руками диафрагму каждой груди, сосредоточилась на приливе к ним горячего тока. Потом вдохнула животом и плавно отпустила воздух, все глубже погружалась пальцами обеих рук в сплетение Манипуры-чакры, связанной с элементом Огня, – центром учебы, науки, талантов, чувством зрения, но неизменно ведущей к удовлетворенности собственным миром. Последнее обстоятельство ей было отвратительно. Но с этим приходилось мириться, ибо в совершенстве овладеть Высшей Чакрой можно было только после преодоления той, на которой Виктория остановилась. Да она и не стремилась к Совершенству, этому препятствовала ее работа, дающая ей немалый доход. Кроме того, у Виктории было безупречное тело, впитывающее Прану – энергию Космоса. Своим телом она гордилась.
Закончив массажем очистку от вялости и лени, Виктория легким неторопливым шагом направилась в открытую лоджию. Здесь с Востока каждое утро из-за кромки океана поднималось теплое солнце, обнаженное, как и Виктория. Утреннее солнце направляло свои божественные лучи в окна и стеклянную дверь лоджии, постепенно окрашивало в нежный цвет безупречное тело молодой женщины, упруго стоящей на деревянном полу с широко расставленными ногами и руками.
Свежий предутренний воздух внезапно охватил Викторию прохладным объятием. Всеми обнаженными частями тела она снова ощутила прилив энергии и вдохновения. В этом было ее сумасшедшее наслаждение – испытывать необыкновенную наркотическую силу, теряя себя. Такое чувство могло соперничать только с оргазмом во время редкого сильного секса, какой иногда случался в ее насыщенной жизни. Потом целый день после утреннего впитывания энергии, тело требовало воздуха, не мирилось даже с легкой одеждой, и Виктория щедро удовлетворяла его потребности. Она твердо
