Озираясь, я медленно вышла из-за угла.
«Билет уже почти у тебя! - строго напомнила я себе. – И завтра утром ты улетишь домой! Зачем ты идёшь к магазину кукол? Что влечёт тебя туда?.. Ведь ты попросила доктора Вили остановить машину именно здесь, значит, и искать тебя начнут отсюда…
Я сделала шаг назад и снова прижалась к стене арки.
«Мало ли, о чем я попросила… Прошло четыре дня. Я могу быть уже у китайской границы…»
И я опять выступила вперёд.
Возле магазина ничего не предвещало беды. А мне почему-то очень хотелось посмотреть на Золушку – действительно ли под её пышным платьем существует подземный ход?..
Я сделала ещё один уверенный шаг и остановилась.
Я вдруг вспомнила, что сегодня Рене возвращается с гастролей по Италии. И он наверняка послал за мной своих ищеек… Не лучше ли вернуться в уютную квартиру Грега?
Поборов своё желание, я, наконец, решительно вышла из-под арки, но уже с другой стороны, и двинулась к реке за булочками.
Внезапно мне показалось, что кто-то наблюдает за мной.
И этот кто-то не снаружи, а словно внутри меня.
И впервые за эти дни обратила внимание на то, как тесно сжимает палец тяжёлое обручальное кольцо. Я словно забывала о нём на время, но в этот миг оно буквально впилось мне в палец.
Снять бы эту дорогущую отвратительную ношу… Но мне, помнится, это ещё ни разу не удалось.
Безуспешно крутя кольцо на затёкшем от него пальце, я незаметно приблизилась к реке и вышла за ограду.
Ноги вдруг стали словно чугунные, и мне неожиданно не захотелось идти за булочками, хотя магазин был совсем рядом.
Внезапно я ощутила какой-то сумбур в мыслях и попыталась их проанализировать. Мне хотелось подойти к магазину кукол, но в то же время мне было незачем туда идти. Это было ощущение не моего собственного желания, а какой-то неясной чужой потребности. А самой мне хотелось в кондитерскую, однако тяжеленные ноги поднимались всё медленнее, как будто выложенная фигурным камнем мостовая засасывала их в себя. Пройдя таким манером шагов десять, я, наконец, рухнула на скамейку рядом с читавшим газету мужчиной.
Несколько минут я сидела молча, словно в забытьи, потом вдруг сообразила, что мне уже давно пора быть с булочками дома и заниматься делами.
- Вы не знаете, сколько времени? - произнесла я наугад по-французски, пытаясь сфокусировать взгляд на соседе.
- Да время-то почти обеденное, - охотно откликнулся тот на моём родном языке. От его голоса мурашки побежали у меня по спине.
- В двенадцать часов месье устраивает обед по случаю возвращения с гастролей, а вы, Мари, так загостились, что и домой не спешите… Вот уже битый час карета ждёт вас возле магазина кукол!
Я медленно повернула голову. На меня чуть ли не радостно взирал Ксавье.
- Ты думала, что сумеешь убежать, дурочка?.. Так знай же - хозяин просто проверял тебя! Если бы ты изменила ему, то уже сегодня оказалась бы в «Сосновом раю», а оттуда…
- А, вот вы где! – перебил Ксавье подбежавший Аурунтам с чемоданчиком. Он так запыхался, словно пробежал десять километров. Я с ненавистью взглянула на него.
- Колечко, Мари… - слащаво улыбнулся он. – Колечко не простое, а наблюдательное! Ну, это на будущее!
Ксавье посмотрел на него притворно строго.
- Вот этого не стоило говорить, балбес! – пожурил он.
- Ну, наша госпожа ведь не дура! – возразил импресарио. – Она уже и сама всё поняла! Мы подождём у подъезда, мадам Валлин. Соберите вещи и скорее возвращайтесь.
Вместо ответа я молча встала и пошла к дому Грега Андерсона. При этом ноги мои стали лёгкими и быстрыми и несли меня сами, как на колёсиках.
Глава двадцать вторая
Чем дальше отъезжала карета, запряжённая парой лошадей, тем сильнее горечь обволакивала сердце. Сколько уловок было применено, чтобы подкупить доктора и обмануть слуг, сколько страху я натерпелась, убегая от Клауса и Гриента, как устала и промокла, пока меня не подобрал и не обогрел подаренный судьбой человек по имени Грег – и сколько надежд рассыпалось в прах!..
Ненавижу, ненавижу их всех!..
Ксавье и Аурунтам тем временем весело переговаривались меж собой на непонятном языке и ржали мне в оба уха.
Наконец, карета подъехала к знакомой узорчатой ограде, за которой стоял в глубине величественный готический замок Валлина. Ещё издали было понятно, что в замке царит безудержное веселье – отвсюду слышалась громкая музыка, а в окнах метались быстрые цветные тени.
- Прошу, мадам! – чопорно произнёс Ксавье, спрыгивая и подавая мне руку.
Сдерживая внутреннюю дрожь, я подала ему в ответ свою, и мы направились к замку.
С каждым шагом на сердце всё сильнее наваливалась тоска. Перед глазами вдруг встал образ Грега Андерсона. Он укоризненно посмотрел на меня своими голубыми глазами и произнёс с лёгким акцентом:
- Зачем же ты ушла?.. Я не мог приказать тебе, но я просил… Ты должна была понять… Они не нашли бы тебя в моём доме. Я обладаю силой…
… - Плащ, мадам!
- Что?.. – я очнулась и поняла, что передо мной стоит Таналь, прямая и неподвижная, как манекен. На её равнодушном лице не было ни единого проблеска эмоций.
Молча я подала ей плащ и собиралась уже шмыгнуть наверх, в свою комнату, чтобы скрыться от этих оглушающих звуков, от этого рёва, хохота и топота, внезапно обрушившихся на меня.
Но едва я сделала шаг к лестнице, как огромные двери, ведущие в зал для приёмов, распахнулись, и на пороге показался мой муж. Лицо его было перекошено злобой.
- Полюбуйтесь, господа! – воскликнул он и, схватив меня за руку, резко вытащил прямо в центр зала и выставил перед гостями, как провинившегося ребёнка. Все звуки вдруг, словно по мановению волшебной палочки, одновременно стихли, и я предстала перед собравшимися в гробовой тишине.
- Где ты провела пять ночей, дрянь?! – заревел Валлин, как раненый зверь.
Я молчала, краем глаза выхватывая из толпы свидетелей своего позора – тупоголовых Дантона и Якова, замерших с кусками мяса у рта, невозмутимо жующего концертмейстера Поля Вергелена, остолбеневшую за арфой Лидию и Календи, стоящую у рояля с бледным лицом.
Месье Рене выхватил из моих рук сумку с вещами и изо всех сил швырнул её об пол.
- Ах!.. – вскрикнул оркестр так слаженно, словно это было хорошо отрепетировано.
Первым делом из сумочки вылетел мой загранпаспорт, вслед за ним посыпались разные дамские принадлежности: носовой платок, расчёска, духи, и последним выскочило волшебное зеркальце. Ударившись о мрамор пола, оно разбилось на груду мелких осколков, но не осталось лежать, а стремительно покатилось по полу, осколки же, отчего-то сияя, брызнули в разные стороны.
Один
