Я опустила голову. Потом подняла и выкрикнула:
- Нет, неправду! Сегодняшней ночью со мной был молодой красавец. Но это были галлюцинации, вызванные зельем! На самом деле это был ты! Ты бы не позволил никому другому прикоснуться ко мне! За что же ты наказываешь меня?
- За то, что ты позволила это.
И, не дав мне произнести более ни слова, Рене прищёлкнул длинными пальцами. На этот звук явился сонный Гриент.
Жёстким голосом Валлин произнёс несколько слов. Страж кивнул и взял меня за плечо. Во мне всё кипело от гнева. Уходя, я обернулась на Рене, желая оскорбить его какой-нибудь едкой фразой, но увидела, как на задумчивом лице моего нелюбимого супруга проступили страдание и боль.
Заметив, что я смотрю на него, старик отвернулся.
Наверно, этот напиток вызывает у окружающих искажение зрения. Уж что-что, а подавать старость под видом молодости и наоборот – это мой муженёк умеет как никто другой!
Я снова обернулась на него и увидела, что Рене по-прежнему смотрит в сторону. Неужели в молодости он был таким красивым? Вполне возможно, люди с возрастом меняются до неузнаваемости…
Гриент привёл меня в мою светлицу под куполом башни.
- А как же Комната Отражений?.. – спросила я, чувствуя, как тяжесть понемногу отпускает душу.
- Чтобы оказаться в Комнате Отражений, мадам Валлин, вовсе не обязательно выходить отсюда… - жутковато улыбнулся страж, и моя душа вновь испуганно дрогнула.
Он мягко втолкнул меня внутрь и запер.
Я затравленно огляделась, но в комнате всё было как прежде – безукоризненно застеленная кровать, шкаф с зеркалом, натёртый до блеска паркет, маленький столик у стены… Тихо колыхалась балконная штора.
И вдруг все предметы начали сами собой перемещаться по комнате! Шкаф задвигался и тяжело переполз на другую её сторону. За ним юркнул в противоположный угол стул…
Неожиданно на меня навалился сон. Тяжёлый и удушающий. Заболело всё тело – с ног до головы. Заломило руки, ноги, даже челюсти. Я добрела до кровати и обессиленно прилегла на неё. В комнате внезапно потемнело. Я перетащила на кровать неподъёмные ноги и хотела забраться с головой под одеяло, но какая-то неведомая сила вдруг словно распяла меня на этой кровати и пригвоздила к ней.
Мои глаза сами собой уставились в потолок. Из белого он стал сначала синеватым, потом начал чернеть, и в центре его появилась едва заметная трещина.
«А если он рухнет… Он же убьёт меня!..» - я испытала жуткий леденящий страх и снова попыталась сдвинуться с проклятой кровати, но та держала меня, словно я была к ней намертво приклеена. Попытавшись дёрнуть ногой, я с ужасом поняла, что не могу сдвинуть её с места.
Стало прохладнее. Углы комнаты начали сдвигаться и медленно приближаться ко мне. Кривая трещина на потолке угрожающе расширилась, и её неровные края заметно ужесточились. Сам потолок почернел и стал похож на подвижное одеяло – края его начали выгибаться и сворачиваться, словно от ветра, хотя ветра ещё не было.
Стены вдруг как будто задышали, выгнулись и отделились друг от друга. Они резко сжались, словно были сделаны из пластилина, и начали, хаотично двигаясь, принимать разные причудливые формы и, наконец, словно облились чернилами и превратились в четыре тёмных силуэта.
Все они были без лиц. Они протянули ко мне тонкие руки и закачали головами, как неваляшки.
Ужас сковал меня, крик прирос к нёбу. Сердце стучало, как молот, оно словно выросло внутри и заполнило собой все внутренности. Оно стучало из горла и из пяток, откуда-то из-под рёбер и из печени, разрывая тело изнутри.
Один силуэт был в костюме и шляпе, он приблизился ко мне и, наклонившись надо мной, заглянул безлицей головой и дыхнул чем-то омерзительно горячим и смрадным.
Другие выстроились за ним и молчаливо кивали, то вытягиваясь в длину, то расширяясь поперёк.
«Дин-дон, дин-дон…», - звенели, покачиваясь, их головы.
Кровать вместе с полом вдруг взметнулась ввысь и остановилась где-то высоко-высоко, словно на утёсе, который обрывался ровно там, где стояли её ножки. Со всех сторон хлынул резкий ветер. Потолок взвился простынёй и улетел. Силуэты растворились и тёмными клочьями посыпались вниз, и я увидела сияющие надо мной звёзды. Вокруг развевалось чёрное полотно неба. Отовсюду выл ветер. Ощущение было, словно подо мной холодная нескончаемая бездна.
Я шевельнулась на кровати. Ах, зачем я это сделала?.. Равновесие нарушилось, простыня подо мной вдруг заскользила, неотвратимо таща меня за собой. Липкими от ужаса руками я попыталась удержаться за край спинки кровати, но не успела, а в следующее мгновение она была уже недосягаема для меня. Не слушающимися пальцами, крича своим звонким хрустальным голосом, я хваталась за край матраца, за угол одеяла, чувствуя, что ноги мои уже сползли вниз и колышутся над пропастью.
В тщетных попытках удержаться руки проскользили по постели вниз, и с непередаваемым чувством я поняла, что в следующее мгновение меня уже ничто не спасёт. И тотчас же из рук вывернулся край скользкой простыни, кровать взлетела вверх, а я ринулась вниз, успев подумать, что на том свете надо покупать только грубые холщовые простыни…
Сердце под рубашкой заколотилось неимоверно, со лба заструился пот, по глазам стегал летящий чёрный воздух, я словно рассекала его каждым взмахом ресниц. И неминуемо приближалось дно зияющей внизу бездны. И вдруг над самым ухом мягкий и вкрадчивый голос Рене спросил:
- Теперь ты будешь слушаться меня, моя жёнушка?
- Да, да… - задыхаясь, пробормотала я.
- Не будешь больше позорить перед гостями?
Я наклонила голову и увидела стремительно надвигающуюся землю. Она была усеяна грудами острых камней. Я летела прямо на них.
- Нет! Нет!!! – завопила я истошно.
Камни подступали всё ближе, я уже начала различать отдельные острия.
Мой разум от страха начал отключаться. Откуда-то сбоку вновь прозвучал голос, требовательно вопрошающий:
- А теперь ответь – ты любишь меня?
И вдруг перед моими глазами, прямо в летящем чёрном небе, возникло его лицо.
Я хотела было ответить ему, но почувствовала, что в лёгких кончается воздух, а в голове растворяются последние мысли.
Клочья лица Рене запрыгали перед глазами – его сверкающие глаза, его шевелящиеся губы… И в тот же миг сознание моё отключилось.
Глава двадцать пятая
Не знаю, упала я или мне каким-то образом удалось избежать падения, но ещё долго я не могла ухватить свой витающий где-то разум. Я не знаю, где, в каком месте и в каком образе я провела остаток этой страшной ночи, и кто бесконечно смотрел и дышал мне в лицо… Я словно была пьяна до бесчувствия и помню только душный воздух вокруг, очертания то подходящих, то отходящих теней и ударяющий по вискам вопрос: «Ты любишь
