Я застыла. Неужели он знает?.. Но тогда на моей руке ещё не было обручального кольца…
- Это иллюзия, милая. Просто ты привыкаешь к своему новому облику. Даже мне показалось, что он настоящий… Что он божественен по своей природе, а не по воле моего колдовства… Но ведь этого не может быть, Мари. Этого просто не может быть. И перестань сновать глазами туда-сюда. Иначе я могу подумать, что однажды осенним вечером ты попыталась ограбить Аурунтама и обмануть меня…
Под ногами качнулась земля. Лебеди позади возбуждённо захлопали крыльями.
Он шутит или всё знает и просто издевается надо мной?..
Карие глаза супруга-дьявола заискрились у моего лица.
- Впрочем, ты вернулась, и у меня сегодня праздник. В честь этого праздника я могу сделать вид, что ничего не замечаю…
Я, наконец, поняла, в чём дело. От Рене несло спиртным. Он был пьян, как извозчик!
- А коль уж у нас праздник, ты должна выпить со мной!
Я захлопала глазами, увидев, как в его руке появляется бутылка с какой-то жидкостью почти на дне.
Он схватил меня за руку и прорычал:
- Пей!
Я взяла бутылку и хлебнула из неё. Какой приятный освежающий вкус, а ведь вид – как у болотной жижи!..
Рене вырвал напиток у меня из рук.
- А теперь скажи, что любишь меня!
Полная отвращения и ужаса, я стала вырываться, но рука намертво завязла в железных клещах. Тогда я закричала:
- Но я не могу этого сказать, Рене! Не в моих силах полюбить тебя!
Он сжал мою руку ещё сильнее и заревел ещё свирепее:
- Но сказать-то ты можешь?! Раз уж ты вернула себе голос, так произнеси им то, что меня порадует!
Но мой голос от страха забился куда-то вниз живота, и я не могла вымолвить ни слова.
Рене вдруг отпустил мою руку и рухнул передо мной на колени.
- Мари, дорогая! Я никогда не говорил тебе этого… Вернее, я говорю тебе это каждый раз, когда мы остаемся наедине, но ты меня не слышишь, не хочешь слышать, не хочешь замечать моего чувства к тебе. А оно становится уже неуправляемым. Более того – оно уже управляет мной! Я люблю тебя так сильно, как не любил ни одну из своих жён. Без тебя я не могу дышать, не могу заниматься музыкой!.. Ты нужна мне, как воздух, как глоток воды в палящий зной! Всё, что я делаю, чем обладаю, без тебя не имеет никакого смысла…
Он слегка приподнял моё испачканное в грязи платье и начал исступлённо целовать щиколотки. Я стояла как заворожённая. Неужели он и впрямь так сильно любит меня?.. Вадим никогда не говорил мне таких слов, он вообще не отличался романтической нежностью. Он предпочитал строить практические планы совместной жизни и чмокать меня в щёчку… Я внимательно посмотрела на Рене. Если бы он был молодым… Я мысленно не добавила «красивым», потому что господин Валлин был красив. А в молодости он был, наверно, просто писаным красавцем… Но сейчас… Поредевшие волосы, пожелтевшая кожа, дрябнущие руки…
Я почувствовала, как у меня начинает кружиться голова.
- Сейчас я отнесу тебя в спальню, милая… - раздался над ухом ускользающий шёпот. - Я так соскучился…
- Чем ты напоил меня?.. – спросила я сонно.
- Ничем особенным… Настойка на девятнадцати травах, растущих вокруг замка. Я хочу сегодня быть счастливым и молодым! - голос Рене вдруг стал нежным и звонким, как у месяца Апреля из сказки.
Я приоткрыла слабеющие веки и увидела перед собой лицо прекрасного молодого юноши. У него были чёрные брови вразлёт и глаза голубые, как утренний туман.
А потом были его объятия – трепетные руки прикасались к моей коже, и обжигали её поцелуи бархатных губ… И его лицо, свежее, юное, с тонкой светлой кожей наклонялось надо мной, а волосы, как шёлк, рассыпались по моей груди…
- Кто ты?.. – шептала я на ухо молодому принцу, но он ничего не отвечал…
Глава двадцать четвёртая
«Ах, это был всего лишь сон, вызванный дурманом, которым опоил меня гадкий Рене», - подумала я наутро, проснувшись на смятой и скомканной постели. Тот красавец, страстный, нежный, просто привиделся мне… И всё же юноша не шёл у меня из головы. Белизна его кожи, свет его глаз, тонкий румянец и пылкость объятий заставляли моё тело сладостно ныть при воспоминании о прошедшей ночи.
- Госпожа, вам пора спускаться к завтраку, - в комнату вошла Мишель и оглушительно возвестила распорядок дня. Раздражённая тем, что служанка отвлекла меня от мыслей о ночном любовнике, я буркнула:
- Сейчас спущусь.
Рене уже сидел за столом в неизменном зелёном шёлковом халате. В невольном сравнении с тем юношей он показался мне ещё более древним. Лоб был перерезан множеством морщин, поблекшие глаза выглядели уставшими, губы - потерявшими цвет. Его рука покоилась на столе. Я обратила внимание, как сквозь сухую кожу на ней проступают бугристые вены.
Рене заметил мой оценивающий взгляд и, прищурившись, убрал руку. Края его губ дрогнули в лёгкой усмешке. Он приоткрыл рот, словно намереваясь что-то спросить, но передумал.
В глазах его таилась та же усмешка. Я покосилась на него. Почему он не оставит меня?.. Он жаждет моей любви, но он уже понял, что не получит её – той самой, искренней, а не фальшивой, как он желает. Так почему он не отправит меня домой?..
- Завтра я опять уезжаю, дорогая, - проскрипел Валлин, перебив мои мысли. – Ты остаёшься здесь на две недели.
Я так неподдельно выразила радость, что он закусил бескровную губу. Поняв, что сделала ему больно, я невольно ощутила укол в сердце. Однако через мгновение он нанёс мне не меньший удар.
- Следующую ночь тебе придётся провести в весьма уютном местечке – Комнате Отражений. Там тишина и покой! И отражения… Они будут целовать тебя, ласкать, жечь… Если тебе не по нутру ласки любящего мужа!
Голос Рене прогремел, как эхо в горной пещере, а глаза сверкнули бешеным огнём.
- Потом ты снова ответишь на вопрос – любишь меня или нет.
Я подняла на него глаза.
- Что?..
- Ты изменила мне прошлой ночью.
Я во все глаза уставилась на него.
- Не может быть…
- Ты же не могла не заметить, что провела ночь не со мной?
Глаза Рене сощурились.
Я возмутилась:
- Ты заставил меня выпить эту бурду в бутылке, она опьянила меня, и я не помню, что было дальше!
- Ты говоришь мне правду, Мари?
Хитрая усмешка всё так
