Вот как было дело. Покрышкин поморщился - почему джипам и «мерсам» можно ездить как попало, а «Запорожцам» и «Оккам» нельзя?
Покрышкин с ненавистью посмотрел на водителя «мерседеса». Тот, видимо, почувствовал его обжигающий взгляд и повернулся к нему фейсом. Грузный кивнул - мол, объезжай. Если хочешь. Покрышкин не спешил с объездом, он глянул на бампер «мерса», на том ни царапинки.
- А Пашка до сих пор из-под своей синей «Оки» в своём гараже не вылазит,- сплюнул Покрышкин и тут же торопливо затёр плевок ногой.- Он же, гад, его «Оку» как пивную банку в гармошку смял.
Пока Покрышкин разговаривал сам с собой чёрный «мерседес» последней модели уехал далеко вперёд. Покрышкин, обнаружив исчезновение «мерса», забеспокоился непонятно о чём и стал набирать обороты.
- Вот ты где!- зло хохотнул он, когда нагнал мерседес и пристроился позади него.
Грузный обернулся, потом ещё. Всякий раз грузный испуганно смотрел на Полкрышкина. Тот почувствовал себя очень смелым и очень сильным.
Чёрный «мерседес» прибавил скорость, красная «Ока» нагнала его. «Мерс» ещё прибавил скорость.
- Уйдёт,- засопел Покрышкин, выжимая из своей машинёшки всё возможное.
И тут с «мерсом» что-то случилось, грузный начал сбавлять скорость. Покрышкин понял - другой возможности не будет.
- За Пашку, за все «Ока», «Оки», тьфу! Да какая разница!- закричал Покрышкин, и от удара его сначала вдавило в кресло, а затем бросило грудью на руль. «Би-и-и-и!!!!» - понеслось по автостраде.
Рабочие МЧС вытаскивали Покрышкина из клумбы, неизвестно кем разбитой рядом с автострадой.
- Воткнул бы поглубже - задохнулся бы, - почему-то хохотали они, ставя того на ноги. Когда поставили ровно, спросили:
- Живой? Камикадзе?!
- Живой,- отозвался Покрышкин и удовлетворённой рожей широко улыбнулся.
Наконец-то! Этот отремонтирует...
Наконец-то мы, жильцы дома номер 37, что по улице Тимати рассудились со старой управляющей компанией ЖКХ и выбрали себе новую. И теперь она будет ремонтировать наш многострадальный дом. Прежняя жилуправа совсем не занималась ремонтом, а только брала с нас квартплату, но с этой всё будет не так. На эту мы очень даже надеемся, особенно на её директора.
Вы бы видели его - не директор, а конфетка! Молод, здоров! Дорогой костюм, блеск в глазах, активность в движениях. А как он говорит...
Тут было у нас собрание. «Я ваш дом ВО! как отремонтирую!- сказал он». Так сказал, что нас, жильцов, аж в пот бросило. И мы ему поверили, этот отремонтирует.
Наконец-то!
Наконец-то трубы в наших квартирах перестанут течь, канализация вонять, батареи начнут (мать их) греть! Наконец-то наш дом преобразится: отштукатурят и побелят фасад, залатают крышу, поправят сливные трубы, кривые как турецкая сабля. Наконец-то!
- Наконец-то вы наш дом отремонтируете?- спросили мы как отца родного директора этой маленькой, но с очень шикарным офисом жилконторы.
- Я ваш дом ВО! - как отремонтирую!- сказал он и похлопал некоторых из нас по вспотевшей спине. - Ещё бы,- добавил он и потрепал вспотевшие щёчки сухонькой старушки из 92-ой.
- Наконец-то!- радостно закричали мы, выпустив весь воздух из своих лёгких.
- Отремонтирую, дети мои!- положа руку на сердце, поклялся директор и сел в свой лимузин.
Не лимузин, а конфетка. И директор - конфетка. Мы махали платочками и умилённо сушили слёзы под глазами.
И только один человек нас немного расстроил - это пьяный сантехник из этой самой жилуправы. Грязный и дурно-пахнувший, он сплюнул папиросу нам под ноги и нехорошо оскалился.
- Хе! Дурачки!- сказал сантехник.- Не он ваш дом будет ремонтировать, а вы его особняк. Чё вылупились? Наш директор особняк себе купил - восемнадцатый век! Там ремонту: у-у-у-у! А где денежки на него взять как не у вас. Хе! Дурачки!
Сказал, закурил по новой и пошёл. Гад. А мы , хотя и стояли в полной тишине часа два, всё равно не поверили ему. Вот.
Писаки
Использованная туалетная бумага была уложена в одноразовые мешки. С мойкой предметов, предназначенных для удобного отправления большой и малой нужды, также было покончено, они блестели идеальной чистотой и вкусно пахли. Оставалось выдраить кафельные стены и пол туалета. Но если пол являлся обычным грязным полом, то вот стены... Оглядев их, уборщица Матвеевна сокрушённо вздохнула.
- Вроде бы взрослые, серьёзные люди, а ведут себя хуже детей и прыщавой молодёжи,- выразила Матвеевна свою мысль вслух. Также вслух она прочитала некоторые надписи, писанные шариковыми ручками, маркерами и т.п:
- Круглов - вор!
Ну и что?
Президент рулит!
Это где он рулит?
Завтра не спать, сони!!!
Критикуя, предлагай.
Тут?
А где ещё?
Ну вас. «Спартак» - чемпион!
Коля+Лия+Ция = коалиция...
- Эх,- ещё раз вздохнула Матвеевна и со знанием дела взялась за тряпку и пластмассовую бутыль с моющим средством...
Через час Матвеевна наконец вышла из мужского туалета и, гремя вёдрами, направилась по длинной красной дорожке. В полутёмных кулуарах огромного правительственного здания народных заседателей было тихо: рабочий день депутатов давно закончился.
Утро. Депутат Центов вошёл в один из мужских туалетов, он суетно заглянул в углы туалета, затем присел на корточки и посмотрел под дверки кабинок - никого. Депутат Центов вскочил на ноги и вытащил из внутреннего кармана пиджака чёрный маркер. Он снял с маркера колпачок, повернулся к кафельной стене и ахнул. Во всю стену мужского туалета депутатов Государственной Думы обычной женской помадой было выведено:
ЛУЧШЕ ПИШИТЕ ХОРОШИЕ ЗАКОНЫ, ПИСАКИ!
И подпись:
Уборщица Матвеевна
Жаба
Операционная: на столе больной под наркозом, рядом хирург и его помощница - идёт операция.
Больной: Снова грядут выборы, надо готовиться... Деньги...акции...
Помощница: Бредит сердешный.
Хирург: Скальпель. Блин – забыл, где резать. А! Вспомнил (режет больного).
Больной: Подписи, деньги... Хочу ещё денег... Акции? Покупать!
Помощница: Потерпи, сердешный.
Хирург: Зажим. А чего ему терпеть-то - он под наркозом. А сколько электорат его терпел?
Что он хорошего сделал людям? Государству? Он жил только для себя! Ещё зажим. Пинцет! (копается пинцетом в больном).
Больной: Ничего, мы их всех: купим, обойдём, убием...
Помощница: Господи. Страсти-то какие.
Хирург: Вот она, вот она родимая! Ну-ка вылазь на свет божий (руками достаёт из больного огромную жабу). А ведь могла и совсем задавить человека (бросает жабу на поднос). Тампон!
Помощница: Фи! И как такие жабы людям в организм попадают?
Больной: Выборы? А мне то что? Деньги? Ещё старых не истратил. И вообще, пошли вы... со своими акциями... К жене хочу, к детям...
Хирург: Нить. А ему воткните ещё кубик нашего с вами фирменного. Надоел, бубнит как радио.
Помощница: Ну зачем вы так. Человек добровольно согласился на операцию. Именно нас с вами попросил об этом.
Хирург: М-да. Удивительно(зашивает больного).
Помощница: Тем более в наше время.
СОВЕСТЬ и ДОБРОТА закачивали операцию.
Занавес.
Жаба: Ква!
Вот теперь точно - занавес.
Подпишите
А на улице была весна, и пели птички,
