– Не ходи! – промурлыкал он, и его янтарные глаза глянули на неё сердито. – Тебе всего двенадцать лет.
– Но я должна, – прошептала Игрэйн в его насторожённое ухо.
Печальный рыцарь надел шлем и подошёл к ней.
– Пора, – сказал он. – Однако не лучше ли вам остаться с вашим братом? Я действительно обойдусь без оруженосца, поверьте мне.
Но Игрэйн лишь помотала головой, не глядя на него, и опустила кота на пол.
– Сизиф, передай моим родителям, что мы сейчас выходим.
Кот потёрся своей лобастой головой о её колено и выбежал вон.
А Игрэйн и Печальный рыцарь зашагали через большой пустой зал к порталу, ведущему наружу. Во дворе крепости было темно. Свет заходящего солнца едва попадал за высокие стены. Печальный рыцарь вышел на наружную лестницу и повернулся к Игрэйн.
– Мне горько, благородная Игрэйн, что вы станете оруженосцем рыцаря, лишённого чести, – тихо сказал он, – в поединке, который, пожалуй, проигран уже сейчас.
– Вы не можете этого знать, – ответила Игрэйн. – Вы трижды проиграли бой из-за того, что пика противника была заколдована. Сегодня всё иначе. Вот увидите!
Когда они спустились по ступеням вниз, обе свиньи высунули свои пятачки из окна башни.
– Удачи, дитя моё! – воскликнула прекрасная Мелисанда. – А наша ванна преображения уже готова.
– Если всё пойдёт по плану, – крикнул сэр Ламорак, – то к твоему возвращению мы уже вернём себе прежний облик. Нам понадобится один час. Как думаете, удастся вам так долго удерживать внимание Осмунда, благородный рыцарь?
Печальный рыцарь отвесил низкий поклон:
– Я сделаю для этого всё, что в моих силах.
– Они там, за рвом, тоже готовы! – крикнул Альберт с крепостной стены. – Железный Ёж уже садится на коня. Поторопитесь! Идите через туннель.
– Ну, идёмте, – сказал Печальный рыцарь Игрэйн.
– Обещай мне, что ты не будешь опять слишком легкомысленной, дитя моё! – крикнула с башни Мелисанда.
– И оставь свою горячую голову здесь, с собой возьми холодную! – дал последнее наставление Альберт.
Бертрам лишь помахал рукой. От волнения он не мог произнести ни слова.
– До скорого! – крикнула Игрэйн.
Она ещё раз крепко прижала к себе Сизифа, хотя он этого не любил. Потом зажала пики под мышкой и скользнула ко входу в туннель. Печальный рыцарь отодвинул в сторону каменную плиту и полез в тёмную дыру. Игрэйн, прежде чем последовать за ним, в последний раз оглянулась.
– Счастливо оставаться, Сизиф, – сказала она коту, который тревожно наблюдал за происходящим с края колодца.
Потом она сунула пики в проход и скрылась вслед за рыцарем в потайном туннеле своего прадеда.
Битва рыцарей
Когда Игрэйн и Печальный рыцарь выбрались из пасти каменного льва наружу, фанфары в лагере Осмунда уже возвещали предстоящую битву. Печальный рыцарь тихонько свистнул, и из-за деревьев показалась серая кобыла, как будто всё это время так и поджидала его там. Она была не одна, а с Ланселотом. У того грива была увешана репейными колючками, блестящая шкура кое-где измазана в грязи, но вид при этом у коня был счастливый. Ланселот приветствовал свою хозяйку, ткнув её головой.
Игрэйн нежно погладила его морду и вскочила верхом.
– Сейчас будет интересно, – шепнула она ему. – Надеюсь лишь, что тебя никто не опознает.
Вокруг турнирной площадки горели факелы, хотя ещё только смеркалось. Люди Осмунда расступились перед ними коридором, когда они доскакали до лагеря. Осмунд уже восседал в своём кресле на помосте, возведённом специально для него, в окружении слуг и нескольких рыцарей, а Рован Бездушный ждал в середине огороженной площадки. Его конь был взнуздан и облачён как для большого турнира, а собственный шлем Рована украшал пучок красных перьев.
– Ах, вы опять воспользовались чёрным ходом! – крикнул он навстречу Печальному рыцарю, который вместе с Игрэйн скакал к площадке.
– А вы думали, мы опустим подъёмный мост, чтобы Осмунд Алчный смог без боя взять Бибернель? – В недоумении приподняв бровь, Печальный рыцарь остановил свою лошадь прямо у помоста Осмунда и посмотрел на него снизу вверх. – Вы помните, какое слово дали, Осмунд? Каждый из ваших солдат – мой свидетель. Если ваш рыцарь будет повержен – снимете осаду. Кто не держит слова, тот теряет честь.
Осмунд скрестил на груди руки.
– Мой рыцарь не будет повержен, – запальчиво ответил он. – А теперь довольно разговоров, переходите к делу.
Не говоря больше ни слова, Печальный рыцарь поскакал на своё место. Там не было установлено ни герба, ни знамени, место для начала разгона обозначалось лишь воткнутым в землю копьём. Игрэйн сунула руку за пояс и достала оттуда тонкий свёрток.
– Я знаю, вы отказались от вашего герба из-за потерянной чести, – тихо сказала она. – Но я прихватила с собой знамя моего прадеда, оно реяло над его шатром на каждом турнире. Можно я привяжу его к копью?
Печальный рыцарь улыбнулся.
– Делай то, без чего не можешь обойтись, оруженосец, – тихо ответил он.
Тут Игрэйн развернула знамя Пелея фон Бибернеля. За все прошедшие годы оно покрылось пятнами, и Альберту пришлось своим колдовством заращивать дырки, проеденные молью, но знамя всё ещё было прекрасно. На нём был изображён бобр, сидящий на золотой книге, а древесный ствол рядом с ним обвивала змея. Игрэйн привязала знамя золотым шнуром к копью, воткнутому в землю, и затем подогнала своего коня к лошади Печального рыцаря.
– Ну что ж… – пробормотал он, опустил забрало и выпрямился в седле.
– Кто твой оруженосец? – крикнул ему Рован Бездушный. – Никак эта маленькая мерзавка? Я мог бы закрыть глаза на то, что она верхом на коне, чего оруженосцу не полагается. И то, что она в доспехах, мне тоже не мешает. Но с каких это пор позволено, чтобы девчонка служила оруженосцем? Я полагаю, вы должны придерживаться правил, вечно печальный и вечно воздыхающий рыцарь!
Гневным рывком Печальный рыцарь поднял своё забрало.
– Вы очень хорошо знаете, какие правила для меня важны! – крикнул он через всю турнирную площадку. – Это правила чести: защищайте слабых; никогда не желайте себе того, что принадлежит другому; используйте силу и владение оружием только в честном поединке; никогда не нарушайте данного вами слова; не стремитесь к власти ради власти. Вот правила рыцаря! А кто их выполняет, будь то мужчина или девушка, достоин чести. Девушка, которая меня сопровождает, точно заслуживает больше чести, чем вы или ваш разбойничий господин.
Рован Бездушный насмешливо скривил своё бледное лицо.
– Я не оруженосец, чтобы вы преподавали мне правила рыцарства. Если маленькая мерзавка хочет поиграть в вашего оруженосца, то на здоровье. – Он опустил забрало. – А теперь я хочу только одного: сражаться.
Не говоря больше ни слова, Рован, пришпорив коня, поскакал к оруженосцам и выхватил у одного из рук свою пику.
Ненависть к Колючему тяжёлым камнем лежала на сердце Игрэйн. Дрожащими руками она протянула Печальному рыцарю первую пику.
– Вы дали мне слово, Игрэйн Бесстрашная, – тихо сказал он ей. – Вы остаётесь спокойны и хладнокровны, где бы ни находились и что бы ни происходило.
– Да-да, ладно, – шепнула Игрэйн и огляделась по сторонам.
Вокруг огороженной турнирной площадки теснились солдаты Осмунда, а дальше, между зубцами крепости, она увидела Альберта и Бертрама. Оба издали казались крошечными – и бесконечно далёкими. И вдруг, на одно мгновение, Игрэйн охватил страх, что она больше никогда не вернётся в Бибернель, такой ветхой и маленькой выглядела сейчас крепость позади солдат. Каменные львы понурили головы на
