– Бери быстрее, горячо держать! Не, Костыль, спорить не буду, слухи ходят непроверенные…
– Знаю от Трофимыча. Тут гунчевская группировка держала ферму. Вот ее штурмовали фризы.
– Кто держал? – настороженно спросил Хрип. «Опа, заинтересовался, да еще как заинтересовался. Вида не подает, но я вижу, пальцы напряглись. Не поставь он кружку на кирпич, смял бы, словно пивную банку». Я не ответил, дождался вопроса от Питона.
– А как Трофимыч-то поживает? Давно я татарина не видел.
– С него такой же татарин, как с меня китаец, – ответил я. – Земля пусть будет ему без радиации.
– Когда? – угрюмо спросил Хрип.
– Полгода тому. Стая псевдособак. Меня прикрыл, сам не ушел, – ответил я.
Питон сплюнул. Мы замолчали. Только треск костра нарушал тишину. Старший разлил чай на шестерых. Хрип взял гитару и, перебирая струны, начал петь. Удивительно, насколько его хриплый голос четко передавал энергию Зоны.
Песню нарушил сталкерок, который бегал к торговцу.
– Нет у Филиппыча сахара. И, это, он сказал, что за глупые вопросы я теперь ему должен двадцать процентов от каждого принесенного хабара.
Хриплый, которому наступили на горло, произнес:
– Ладно. Долг – он и есть долг. Сразу говорю, не заладилась у меня вся неделя. Так что могу каждому из вас по арту дать, и валите вы…
Теперь усмехался я, усмехался в открытую, скаля зубы.
– Чего, мало? – зло отреагировал сталкер.
Опытный Питон понял все верно.
– Не за хабаром они к тебе пришли, Хрип. Ты уже одичал в Зоне, людей разучился понимать. Все бы тебе с мутантами да аномалиями играться.
– Так че надо?! – повысил голос Хрип. Получилось неприятно, будто он скрипел.
– НИИ «Метпром», – произнес я.
2– Чтоб вы жили долго и счастливо, – прохрипел наш проводник.
Мы приближались к блокпосту под мостом. На небе чуток раздвинулись тучи, и солнышко крайними лучами освещало нам путь. В Зону. Настоящую Зону! Не предбанник, не обрезанные Топи, а загадочный край – туда, где стаи мутантов косяками сбивают с ног, туда, где пищит датчик, предупреждая о радиации, где чертовски опасно.
Вечера стали по-настоящему холодные, пробирающие до костей. Середина осени – самое мрачное время для Зоны. Дома и деревья выглядят как нарисованные углем – черные линии, смазанные очертания по краям.
– Сейчас стрельнут – и пиши пропало, – продолжил Хрип. – Надо обойти по туннелю – и все дела. А так – глупо.
– Глупо? Это мне говорит сталкер, который в ночь ломится в Зону?
Я двигался рядом с ним, плечо в плечо. Баранов топал впереди, правильно направляя ствол. Хриплый, кроме двух пистолетов, взял с собой обрез. На сталкере был плащ бежевого цвета, рюкзак, бронежилет, надетый на серый гольф. Этакий модный парень на деревне. Ренат закатал рукава свитера и теперь походил на бармена за стойкой, показывая свои мощные предплечья. Я же поправил свою спортивную шапочку, чуть больше надвинул ее на лоб, зато оставил открытыми локаторы – любой звук в Зоне важен.
– Не нравится, так сейчас вернемся. Чай еще остыть не успел, – усмехнулся Хриплый.
– Нет, реально, ты же и через южный блокпост ломился под вечер, и сейчас топаешь. Хотя тебе ж не по нраву двух молодых сталкеров тащить, да?
– Ты проницательный. Наверное, кличку Костыль самым умным дают, – огрызнулся тот.
Совокупность факторов. Вот что заставило опытного сталкера вести нас в Зону. Питон даже пальцы загибал, считая:
– Он от Трофимыча – это раз. Он тебя не пристрелил – это два. Он тебе пистоль твой любимый вернул…
– Да хватит, – пытался перебить его Хрип.
– Да и ты сам кумекал, стоит тебе идти сегодня или завтра рано утром. Вот и ответ от Зоны. Это четыре, – продолжал Питон.
Хриплый, на вид чуть старше капитана, лет тридцати пяти, пользовался авторитетом. Я судил по манере общения с Питоном. Тот убеждал сталкера нам помочь. Я понимал его мотивы, он был старый аксакал, придерживался правил, которые помогали выжить сталкерам в бурном прошлом: делиться аптечкой с ранеными, отдавать долги не хабаром, а и делами. Этакий смотрящий.
Красота. Разрушенный мост, огрызок цивилизации. Свежий воздух, без шлаков и городских отходов. На небе голубые цвета разбавились серыми разводами. Я вспомнил о Болоте. «Надеюсь, сейчас мы туда не попремся».
– Хрип, ты уверен, что успеем до темноты?
– Для вас, увальни, я дядя Хрип. Ясно?
– В морду? – спросил Бар, не оборачиваясь.
– По печени? – уточнил я.
– Тяжело с вами. Шуток не понимаете, – усмехнулся Хрип. – Хорошо, что не надолго судьба свела нас вместе. Успеем. Сейчас нырнем в сторону Топи, там по краю…
– На Топи не пойдем, – уверенно отчеканил я.
Я думал, что проход на НИИ «Метпром» прямой: вылезли к северному блокпосту, встали на дорогу и чухнули. В кармане у меня был приказ, чтобы вояки не списали в утиль, а приняли на третий этап обучения.
– Да? А ты как предлагаешь? – ехидно поинтересовался сталкер.
Не хотелось признаваться в своей безграмотности. Знал бы я точно, так за ним и не приходил бы в деревню. А так сработала логика. Два сталкера помогли нести раненого, упомянули Хрипа, потом я нашел его пистолет – и сработало ассоциативное мышление: он может провести. Хорошо, что я не стал ждать утра. Дернул бы сталкерок по любимым сумеркам, этак часиков в шесть, и разминулись бы мы с ним. Все же правильно говорят: нельзя откладывать на завтра важные дела. Выручил Баранов.
– А чего, сразу мы не попадем?
– Сразу на тот свет попадают, – огрызнулся Хрип. – Не нравятся Топи, тогда через Отходник. Нахватаетесь радиации, не жалуйтесь. И денег приготовьте пачку.
– Зачем? – уточнил я.
– Военным башлять, – огрызнулся Хрип.
– Зачем? – повторил я.
Он замедлил шаг, открыл рот, собираясь высказать что-то матерное… И закрыл пасть.
– Да, чего это я? В жизни не подумал бы, что буду с военными топать.
Я усмехнулся, ускорился. Обогнал Рената. К блокпосту я выдвинулся первый, спрятав оружие и показывая благие намеренья. Встретил нас Патлатый. Он долго всматривался, пытаясь осознать несоответствие: вроде и мы, служивые, а одеты как бомжи-сталкеры.
Он дал сигнал, и мы протопали под мостом. Я приложил палец к губам, не давая сказать ему ни слова. Поравнялся, прошипел:
– Патлатый, пароль на северном?
– Костыль? – недоверчиво спросил Патлатый.
– Пароль. На северном. Блоке.
– Ну, брат, ты ж знаешь, мы… нам говорить нельзя. – Он заискивающе смотрел на меня, словно котенок.
Я чуть нагнулся и прошипел:
– Слушай меня внимательно, товарищ солдат. Брат у тебя дома сидит, а тут старший по званию задал конкретный вопрос. Не заставляй меня нервничать.
Я поднял кулак на уровень его лица.
– Танк три, – обиженно просипел он. Я ободряюще похлопал его по пластине бронежилета на животе и бросился догонять свою группу. В спину нам звучал молчаливый укор. «Нет, ребята, у меня есть цель, и я ее достигну. Даже больше – я выполняю приказ. И все, точка. Что может для военного быть священнее, чем команда «фас»?»
Догнал. Мы встали треугольником и
