– Да говори уже, хватит плакать! – затормошил его взволнованный Доо.
– А потом он велел его не беспокоить и ужин ему не носить. Он лег в комнате, и я думал, что он спит, и не заходил. А перед рассветом зашел закрыть окно, а он… а он там! Весь посинелый лежит! Губы белые! Я испугался, начал его звать, а он не дышит и холодный! Я побежал за докторами, они сделали иглоукалывание и массаж сердца, а он как лежал мертвый, так и лежал, а потом настоятель сел возле него и начал молиться и просить Драконов вернуть его. И все сели и начали молиться. И я тоже сел и стал молиться. И мы молились долго, а потом… А потом Каёси-танада как проснется! Лицо белей рисовой пудры, а глаза точно два аметиста сверкают! Посмотрел на нас и начал смеяться, как дурной, а потом сказал: «Что вы молитесь, глупцы? Черный Дракон проклял нас всех!» И опять сознание потерял.
Мальчик вцепился в рукав застывшего провидца Доо и заревел:
– Пожалуйста, заберите меня оттуда! Там так страшно! Я уже забыл, когда спал спокойно!
* * *Архипелаг Большая Коса, о-в Валаар, г. Медук,
13-й трид 1019 г. от р. ч. с.
– Это кто? – с ужасом спросила Яни.
– А и н-не знаю, – шепнул оцепенелый Генхард и пожалел, что соврал.
Костлявые пальцы Марха тут же схватили его за шиворот, но сказать правдолюбец ничего не успел. Странный звук повторился, на этот раз отчетливей.
– А это кошечка вроде, – невозмутимо сообщил Рори.
– Какая еще кошечка? – прошипел Марх, зажигая поломанную свечу. – Эй, патлатый, ты знаешь, что там? Лучше сразу говори!
Слабый свет очертил перепуганные лица. Желтые и острые, они все были обращены на Генхарда.
– А-а, давайте мы пока отсюда уйдем, а поутру обратно, а? Я потом расскажу!
Звук повторился и в третий раз.
– Точно кошечка! – заявил Рори. – Мается, бедная!
– М-может, и правда, – торопливо поддакнул Генхард. – А может, привидение!
– Ой, давайте уйде-о-о-ом! – завыла Яни, таща к выходу Марха, решительно вооружившегося деревяшкой с гвоздями, которую принесли сюда в качестве топлива.
– Развяжите мне руки, – попросил Рори.
– Рано еще! – фыркнул правдолюбец. – Яни, отцепись! Выйдите наружу с Дорри!
– Развяжи! – настоял здоровяк. – Третий день прошу. Зажили они, я чувствую.
– Где там они зажили? И двух тридов не прошло! – встрял Илан.
– Да что ж вы все со мной спорите? – впервые рассердился Рори. – Я, что ли, тела своего не знаю? У кого долго заживает, а на мне, как на собаке!
Дорри молча подошел и взялся ему помогать.
Марх бродил по комнате со свечой, искал неприбитые половицы. Остальные сгрудились за ним. На улицу никто не пошел. Скрипели доски, взволнованно ворковали на чердаке голуби, по стенам ползли, колеблясь, тени.
– Яни, ну хоть ты умом острая! Уговори их! – шепнул Генхард. – Тут привидение старухи живет! До смерти люд пугает ночами!
– Ты что несешь? – отозвался Марх. – Какая старуха?
– Детей зря не тревожь, – нахмурился Рори. – Животина это. Мается она. У меня прямо вот тут все болит.
Он сжал куртку на груди.
– Мне ее тоже жалко, – всхлипнула Яни.
– Ты такая плакса стала, противно аж, – сказал Дорри, за которого она держалась.
– А тебе не страшно, что ли?
– Я хоть не ною, как ты.
– Нашел! – выпалил Марх.
Рори протиснулся к нему, поддел жестянкой первую доску и осторожно поднял. Илан и Марх встали по обе стороны от него с палками наизготове. Здоровяк снял и уложил одну за другой четыре пыльные, облепленные снизу паутиной половицы. Марх опустился на колени и с опаской заглянул внутрь.
– Ну? Что там? – не выдержал Илан.
– Да пусто. Нет никого.
Снова послышался вой. Правдолюбец резко отпрянул от прохода, свеча потухла, и дом провалился в темноту.
– А-а-а-а, батька соахийский! – завопил Генхард, бросаясь к двери. – Ведьма! Ведьма тут!
Остальные побежали за ним, и вскоре все шестеро дубели на холодном ветру, с ужасом взирая на дом. Звезд видно не было, редкие пятна соседских фонарей делали улицу ненамного светлее внутренностей халупы.
– Чего ты там увидел-то? – спросил Рори.
– Глазищи желтые.
– Чьи?
– Да не знаю я! Не рассмотрел. Дернулся сдуру.
– Вот смеху-то будет, если там и правда кот, – хохотнул Илан. – Я озяб уже. Пошлите разберемся, а?
И они вернулись в дом. Марх снова запалил свечу от раздутых в топке угольков. Потянуло дымом из пролома. Все обступили черный прямоугольник, ведший в подпол.
– Дай-ка я, – сказал Рори.
Он лег у края и опустил руку с огоньком, следом просунул вихрастую голову.
– Кис-кис. Ты где, маленький? Кис-кис.
Кто-то ответил ему утробным воем. Марх вцепился в плечо здоровяка.
– Так и знал, – сказал Рори, поднимаясь. – И правда кошка! Окотилась она, вот и орала. Слышите, пищат?
Все прислушались.
– Дай посмотрю, – попросил Генхард, все еще не веря своим ушам.
Подпол оказался на удивление просторным, воняющим прелым тряпьем. Терялись во мраке деревянные подпорки, увешанные гирляндами паучьего кружева. В дальнем углу было что-то навалено. Тускло блестели присыпанные землей глиняные черепки. Облезлая рыжая кошка и ее новорожденный помет облюбовали ящик и пищали в нем на все голоса.
– Вот же проклятая! – выдохнул Генхард. – Чуть без сердца не оставила! Так бы и придушил!
– Я тебя сама тогда придушу!
Яни стукнула его кулаком по затылку.
– Ай! Зараза мелкая!
– Надо будет завтра осмотреть там все, – сказал Марх. – Вдруг что полезное найдем.
– Хоть бы бочку с солониной, – мечтательно облизнулся Дорри.
– Вот и ладненько, – выдохнул Илан. – Давайте закроем. Сквозняком оттуда несет.
Когда пол снова стал целым, все почувствовали, как сильно вымотались. Облепив теплое брюхо печи, словно котята бока рыжей мамки, они уснули крепким, спокойным сном.
* * *Наутро все нашли себе занятие. Порченые немного привыкли к городу и уже не шарахались от людей, поэтому Генхард сказал, что теперь можно идти к усадьбе, где требуются плотники, и повел туда Илана с Рори. Дорриан возился неподалеку от двора: искал деревяшки на растопку. В доме остались только двое.
– Я сама полезу! – заявила Яни.
– Куда? В подпол, что ли? – нахмурился Марх, поднимая половицы. – Нечего делать. Тряпку в зубы и уборкой займись.
– У нас воды нет!
– Значит, сходи с Генхардом, когда вернется, поищи недырявое ведро!
– Я там внизу видела плошки всякие! Отмою, и будем из них есть!
– Так, иди сюда! – скомандовал Марх, похлопав рядом с собой.
Яни послушно села в указанное место, накручивая на палец конец тугой косички.
– Ты не Иремил, чтобы меня так поучать, – буркнула она, пряча раскосые глаза.
– Тебе зачем в подпол? – серьезно спросил Марх. – Кошку потискать? Она дикая, в руки не дастся. Кормить ее нечем. Да и сытая она наверняка, голубей жрет.
– Нет. – Яни помотала головой, подсела ближе и шепнула брату на ухо, хотя подслушивать было некому: – Дорри вчера сказал, что я плакса и трусиха. Я такой быть не хочу! Спущусь
