– Вас совсем не учили манерам? Как вы ведете себя со мной?
Принц низко поклонился и простоял так довольно долго.
– Простите, моя госпожа, – сказал он, распрямившись. – Я самоубийца, раз позволил себе такое и понесу наказание, но думаю, это был единственный способ задержаться с вами чуточку дольше. Я уже обеспечил себя шлейфом нелестных слухов от того, что не захотел потакать капризам сына первой придворной, и при другом раскладе вы прогнали бы меня мгновенно, а так я все же сумел обмолвиться с вами парой слов. Дерзость может считаться… проявлением смекалки?
– Я велю вас выпороть, – выдохнула Данария, почти падая на диван.
– А после этого могу я снова побеседовать с вами? – осторожно спросил Нико.
– Если я велю вас выпороть, вы не сможете приходить ко мне целый трид! Так что вылетите отсюда в любом случае!
– Я могу ходить к вам и больной!
Императрица посмотрела на слугу в недоумении, наткнулась на его улыбку и вдруг рассмеялась. Кажется, поведение юноши здорово ее встряхнуло.
– Каков нахал, а! – сказала она, раскрасневшись. – Ну что ж, раз вы идете на такие риски, я жду вас завтра утром в библиотеке. Но только если сумеете прийти туда после двадцати плетей. А теперь извольте оставить меня наедине с «дозатменным» Доментуком. Его трудам не больше восьмидесяти лет, так что вы использовали крайне неудачную метафору!
Данария открыла книгу, но Нико почему-то был уверен, что она не видит в ней ни строки.
– Я использовал гиперболическое преувеличение, – сказал принц, кланяясь. – Доброй вам ночи.
Глава 20
Ведов круг
Запись от вторых суток Белого Дракона.
Первый узел. Трид тонкого льда. 1019 год эпохи Близнецов.
На Ведовом Кряже, вдали от людей, точно в храме,Живут повелители буйных стихий из Росины.Их племя в опасности – найдено вражьей ищейкой.Куда им бежать от огня и от стрел, полных яда?* * *Весна была в разгаре, на полянах отцветали одуванчики, а кусты дикой сирени только-только начинали раскрывать фиолетовые звезды, приглушенные тенью листвы. Такалам сидел на холме и любовался закатом, раскинувшимся на полнеба и отраженным рябящим зеркалом не то моря, не то океана.
– Я все-таки переживаю за мальчика, – сказал он, развеивая пушистые семена.
Ветер подхватил их и унес в долину, напоенную запахом водорослей и вечерней росы.
– Да, я уверен, что ты все подгадал как следует. Чаин – поистине лучшее место для провидцев, – согласился Такалам, и у Кайоши сильно кольнуло в груди. – Но не повредит ли его разуму такое вмешательство в будущем? Сейчас все в порядке, но мы не знаем, какая у него будет реакция через год или два. Это ведь не просто крохотное изменение.
Такалам нахмурился, слушая невидимого собеседника, и, кажется, не дал ему договорить.
– Нет уж, прекрати. Ты без того немало детей покалечил таким образом. Нам достаточно одного. Они чудом не заметили твою проделку, тебе стоит быть осторожнее. К тому же, если в Чаине появятся несколько подобных провидцев, они начнут соперничать друг с другом, и неизвестно, к чему это приведет…
– Это же неправда? – нервно рассмеялся Кайоши. – Такалам, вы…
– Да, ты прав, нет никакого смысла готовиться к тому, чего не можешь предсказать, но использовать нерожденных детей – слишком жестоко. Я не согласен с тобой в этом вопросе…
– Вы издеваетесь надо мной?!
– Для тебя нормально жертвовать меньшинством ради сохранения вида, но это потому, что ты не в силах поставить себя на место родителей. Может, однажды ты полюбишь кого-то. По-человечески полюбишь. И вот тогда ты поймешь, что это создание для тебя дороже целой Сетерры.
Такалам вздохнул, помолчал и произнес уже мягким, спокойным тоном:
– Это странно, я знаю. Ты мыслишь объективно и в крупных масштабах. Но поверь: люди способны жертвовать чем угодно ради любимых. Они иной раз готовы умереть, лишь бы защитить их, и я не считаю это чем-то плохим. Без любви тут давно не осталось бы смысла для существования, поэтому все не так уж неисправимо. По крайней мере, нам есть, что спасать…
Кайоши почти упал рядом с Такаламом и увидел у него на руках мирно спящего годовалого мальчика. Провидец уже знал: через несколько лет светлые кудри принца потемнеют и станут каштановыми. Это был Нико.
– Порченые с Целью страха будут нам хорошим подспорьем, – продолжал Такалам. – Но точную дату нужно узнать хотя бы за полгода, чтобы успеть всех предупредить.
Стук сердца эхом отдавался по телу. Пальцы в татуировках дрожали.
– Дата… День солнцестояния… Вот зачем я нужен… Вся моя жизнь – часть вашего проклятого плана! – выпалил Кайоши.
Такалам сдул очередной одуванчик и убрал пушинки с волос принца.
– Мы вместе с Нико заберем его во время путешествия в честь совершеннолетия. Кайоши к тому времени исполнится уже пятнадцать, его сила начнет нарастать, надо будет настроить ее.
Пустота что-то ответила. Старик помрачнел и посмотрел на мальчика.
– Ты не сможешь постоянно быть со мной, так что риск есть всегда. Если бы ты сам умел предсказывать будущее, цены бы тебе не было. Ну, и смысла твоего существования тоже, пожалуй, не было бы. Я позову тебя, если почувствую неладное, но, скорее всего, мы уже ничего не предотвратим. По крайней мере, так, чтобы они не заметили. Тогда нам остаются книги. Я скоро начну обучать Нико тайнописи. Если и это не сработает, Кайоши найдет его и обо всем ему расскажет…
Если Нико не выживет, Кайоши может попытаться действовать через императора Чаина. Главное, чтобы он сам успел вырасти. Это наша первичная задача, так что не высовывайся и останови эксперименты. Одного такого прималя достаточно. И ради светлого солнца! Сразу же закрой ему доступ к влиянию на физическую материю, не то он разворотит половину Твадора к десяти годам.
* * *Материк Руссива, княжество Росина,
7 девес, 1019 г. от р. ч. с.
Взрыль грохотал, и почва под ногами дрожала. Дыхание вулкана, смешанное с золой, расходилось по небу, как грязное пятно по голубому шелку. Оно оседало огромной медленной волной, грозя вот-вот затопить Олью – алый огонек на фоне горы.
Падал пепельный снег. Мягко ложился на плечи и волосы. На гребни с черными агатами, на платье цвета раскаленных рек, сползающих по застывшему шлаку. Олья встала на колени перед вулканом и принялась раскачивать, как делала это совсем недавно – в свадебной башне. Но не успела она слиться с пространством, как послышался окрик:
– Эй! Чегось ты там застыла, дурная девка?! Беги отсюда!
Олья отвлеклась от молитвы и, открыв глаза, увидела неподалеку десяток женщин в старой, потрепанной одежде, больше похожей на лохмотья. Они были до того невзрачные, что почти сливались с разлетающейся во все стороны пылью.
– Уходите! Веда я! Веда! Взрыль на меня рассерчал, я успокоить его попробую, а вы уходите скорее!
Но ни одна из незнакомок и шагу не сделала.
