Элия со значением округлил глаза и потыкал пальцем куда-то в потолок.
— Чего ж краснокожий тебя не направил, или он у тебя только так, для форсу, чтоб лошадей водить, да омежью задницу на стоянках подставлять? Хи-хи-хи… Ладно, то не мое дело… Давай так, по-честному: ты мне серебряные монеты, я тебе — карту.
Он подошел к буфету, открыл его, повернул пустую верхнюю полку — и глазам Текса предстала карта маршрута, отчасти вырезанная, отчасти выжженная на деревянной поверхности… но подойти к буфету и рассмотреть карту в деталях, минуя хозяина, было решительно невозможно.
Серебро монет сработало куда лучше того же серебра на кольте, и Вудс живенько дал ему требуемую подсказку. Оставив деньги на столе, Текс приблизился к карте и несколько минут жадно изучал ее, запоминая извивы реки, намеченной на старом дереве непрерывной линией, а так же другие знаки карты, символически отображавшие какое-то индейское строение, скопление бизонов, озеро и гряду скалистых холмов или даже горных отрогов.
Похоже, индеец, с самого начала предлагавший ему избрать другую дорогу, был прав — и Текс не раскошеливался бы теперь, последуй он сразу за своим проводником. Но ковбой не стал мелочиться — такому скользкому типу, как этот фермер, стоило заплатить хотя бы ради того, чтобы он не продал их с Падающим Дождем тем же рейнджерам, могущим опять наведаться сюда по душу Черного Декса.
— Благодарю за карту, бе-мистер Вудс. — он вернулся к столу, только убедившись, что помнит грубый рисунок даже с закрытыми глазами. Правда, компания шамана, знавшего эти места не хуже, а, пожалуй, и получше этого свиновода, внушала ему надежду на то, что они с пути уже не собьются. Однако, карта в голове поможет ему в том случае, если индеец вдруг решит расстаться с ним и отправится странствовать по каким-то своим шаманским путям.
Набрав с разрешения фермера свежей воды из колодца, который только казался пересохшим, и проверив дорожные запасы, Текс не стал более задерживаться во Фритауне, и поехал по дороге дальше на запад, чтобы через восемь миль свернуть к речному руслу, пересечь Сан-Сабу вброд и оставить позади территории, где безраздельно действуют законы бледнолицых. Падающий Дождь последовал за ним, что-то монотонно напевая про себя.
Они оба уже достаточно отдалились от городка, когда им вслед выдвинулся еще один всадник, в котором Декс Деверо непременно усмотрел бы рейнджера-следопыта. Но если бы Текс Сойер заметил его, то принял бы просто за одинокого путника, едущего куда-то по своим делам, никак не связанным с поисками банды Черного Декса.
Еще одна ночевка в прерии прошла спокойно и мирно. Солнце следующего дня перевалило за свой зенит, и вот вдали показались те самые скалистые холмы — отроги Кордильер. Текс приободрился и, пришпорив Смоки, устремился вглубь индейской территории в надежде на скорую встречу с альфаэро…
Комментарий к Глава 3. Фритаун
1 в индейской мифологии - верховное божество, носящее множество имен.
========== Глава 4. Встреча ==========
…Декс проснулся на рассвете, еще до восхода солнца, и, жадно дыша, впитывал остро-прохладный ветер, пахнущий дикими сливами и смолой.
Это стало уже привычной галлюцинацией: с момента разлуки с молодым мужем, его запах мерещился повсюду, преследовал во сне и наяву, сливовый вкус имела питьевая вода, а красное вино — смоляной, горьким мускатом тянуло от вечернего костра и от лошадиной сбруи, вот только Текса во плоти никогда не оказывалось рядом.
Падающий Дождь глядел в зеркало воды, слушал воздух и землю, угощал духов и все повторял одно и тоже:
«Нить разлуки еще не спрялась до конца», — до того самого дня, в который молча оседлал своего пони и также молча покинул деревню, чтобы отправиться «на другой конец нити».
Утренняя заря трижды поменялась местом с вечерней, а затем прошла еще одна ночь и наступило еще одно утро, пока ветер прерии не разбудил Декса вместе с легким, но ясным и отчетливым ароматом диких слив…
Это могло быть галлюцинацией, но почему-то на сей раз Ричард Даллас твердо знал: это Послание. Послание, которого он так ждал.
***
Карта все же была нарисована очень грубо и приблизительно, так что на местности оказалось легко промахнуться на несколько миль мимо нужного знака или встретить на пути внезапное непреодолимое препятствие.
И тут на помощь Тексу пришел Падающий Дождь, он уверенно повел его за собой одной ему ведомой дорогой, и не прошло и трех часов, если верить подаренному Ричардом брегету, как вдали показались дымы костров, поднимающиеся над индейскими типи (1). Самих типи было не видно из-за деревьев, но о том, что они приближаются к индейскому поселению, сигналил не только дым — протоптанных троп стало попадаться больше, и кое-где из красноватой земли торчали остатки убранных кукурузных стеблей, а участки жирной техасской глины в речной долине были явно возделаны человеческой рукой. И, чем ближе они подъезжали к поселению, тем отчетливее в воздухе обозначался четкий след присутствия где-то поблизости Ричарда Далласа.
Смоки с разбегу одолел довольно высокий холм, когда навстречу им из рощи показался одинокий всадник, и сердце Текса при одном взгляде на него радостно запело.
— Ричи… — выдохнул он, улыбаясь во весь рот, сорвал с головы шляпу и, замахав ей, крикнул уже во всю силу легких — Ричи! Это я, Текс!
Чутье не подвело, и зрение на сей раз не обманывало: всадник, галопом спускавшийся с холма, размахивавший шляпой, как победным знаменем, был Текс Сойер а-Даллас, его Текс, любимый всем сердцем и желанный каждой клеткой тела.
Падающий Дождь тоже был где-то там, от него веяло свежей прохладой, и запах дождевых капель вплетался в прогретый осенний воздух, как вливается молоко в густой и горячий кофе… но Ричард хотел видеть и чувствовать одного Текса, все остальное могло подождать, и кому, как не шаману, знающему чужие сны, было благословить святую неблагодарность пылкой любви?
— Текс! Теееееекс! — ответил он собственным диким и громким кличем, подобно команчу на охоте, и, раскинув руки в стороны, на расстоянии открыл возлюбленному объятия.
Коня можно было не пришпоривать: повинуясь голосу хозяина, он и так летел, как стрела, пущенная из лука, и конь, шедший под седлом Текса, в свою очередь прибавил ходу без всякого понукания со стороны наездника…
Ричард резко осадил рыжего жеребца в каких-нибудь пятидесяти футах от мужа, сделавшего то же самое; они одновременно спрыгнули с седел и бегом бросились навстречу друг другу, чтобы через несколько секунд яростно обняться прямо на дороге.
Объятия Ричарда были крепкими, как обручи на дубовой бочке, и сладкими, как мед, и
