Я не могла не думать о Гекторе и жаждала снова увидеть его. Доктор Энзо сказал, что он достаточно здоров, чтобы сопровождать меня на бал.
В этот вечер из-за последних покушений на мою жизнь королевская охрана должна была идти со мной, солдаты стояли у каждого входа, лучники с высоких балконов оглядывали зал, каждого гостя должны были обыскать и удостовериться, что никто не принес с собой оружия. И все же Химена настаивала на еще более строгих мерах предосторожности.
Она достала корсет из кожи, тугой и прочной, почти как сыромятная.
— Его специально изготовили по моему заказу, — сказала она с довольной улыбкой. Она постучала по корсету кулаком — раздался глухой звук. — Он может защитить от удара кинжала или по крайней мере снизить вред до минимума. И он достаточно гибкий и тонкий, чтобы носить под платьем.
Я с отчаянием смотрела на него, уже чувствуя удушение.
— Хорошо, — безропотно согласилась я. Она надела его на меня и начала завязывать, а я пыталась убедить себя, что это не намного хуже, чем мой обычный корсет.
Мара смотрела на это с любопытством.
— Похоже на снаряжение Гектора, — сказала она. — Если не считать места для груди.
— Смешно, — сказала я с раздражением. Но раздражение исчезло, как только я увидела свое отражение в зеркале. Я едва узнала девушку, стоящую передо мной. Она казалась такой сильной в своем боевом корсете. Я расправила плечи и высоко подняла голову.
Мое платье — из аквамаринового сатина — село на корсет удивительно легко. Цвет был более яркий, чем обычно, но мне нравилось, как он оттенял мою кожу, контрастировал с темным загаром и черными волосами. Платье было без рукавов, но с двумя невероятно длинными шифоновыми лентами, обвивавшими шею и свисавшими сзади по спине до самого пола.
Химена сделала мне высокую прическу, оставив несколько завитых прядей свисающих сзади. Мара подвела мне глаза, подчеркнув уголки, усилив кошачий разрез и сделав их просто огромными. Она отошла в сторону, довольно усмехнулась и сказала:
— Я тренировалась на нашей прачке.
Глаза Химены наполнились слезами.
— Ты выглядишь, как королева, дитя мое.
Мара сказала:
— Вы выглядите, как самая завидная невеста во всей стране.
Лицо в зеркале показалось мне странным. Более резкие черты, меньше округлости, чем обычно. И глаза — такие темные, трагические, большие! Глаза человека, много повидавшего и многое потерявшего.
Я тихо сказала:
— Я похожа на вдову.
Они склонились ближе ко мне, будто желая оградить и защитить, а Мара положила мне руку на плечо. Я была благодарна им за сочувствие, за понимание.
Мара слегка сжала мне плечо рукой.
— Вы снова встретите любовь, — сказала она.
У меня перехватило дыхание. Я ведь уже нашла. И не знаю, что с этим делать. Я сказала:
— Любовь не для меня. Я выйду замуж ради блага моего королевства. — Слова мои прозвучали слишком резко. — Может быть, за северного лорда, — продолжала я, стараясь говорить безразличным тоном. — С одобрения кворума.
Химена внимательно посмотрела на меня — слишком хорошо она меня знала. Но она не стала ничего выпытывать, просто поправила ленты у меня на платье и сказала:
— Вы готовы, осталось дождаться Гектора.
Сердце у меня подпрыгнуло при звуке его имени, но, не обращая на это внимания, я сказала:
— Но у меня еще есть кое-что для вас.
Я жестом пригласила их в свою спальню, подошла к ночному столику и достала спрятанные подарки, вручив каждой по свертку, обернутому мягкой кожей.
Мара вся засветилась, развернув свой, и вскрикнула от изумления.
— Сумка с пряностями. Душица, корица — ох, Элиза. Шафран! Где вы достали шафран?
Я была так рада, что удалось удивить ее.
— Есть преимущества в том, чтобы быть королевой. А это тебе, Химена.
Няня развернула кожаный сверток и достала книгу с раскрашенной обложкой и золоченым обрезом.
— «Руководство по служению для каждого», — выдохнула она. — Ей, должно быть, не меньше двухсот лет.
— Посмотри на страницы.
Она открыла книгу.
— Ох, деточка моя.
Я рассмеялась, довольная ее реакцией.
— Она с иллюстрациями.
Химена провела кончиками пальцев по строчкам, по полям, разрисованным мерцающими розами. Глаза ее наполнились слезами.
— У меня никогда не было ничего настолько ценного.
Сделать приятное моим фрейлинам оказалось не трудно, но сердце наполнялось радостью при виде их светящихся лиц. Я протянула руки, и мы втроем неловко и нежно обнялись.
— С днем Освобождения, — прошептала я, и они повторили мои слова в ответ.
Кто-то прочистил горло, и мы обернулись. Мара подвинулась, и я увидела стоящего в дверях Гектора.
Во рту у меня мгновенно пересохло.
Впервые за время нашего знакомства он был одет как лорд кворума. На нем по-прежнему был красный плащ королевской гвардии, но черные волосы были не зачесаны назад, а свободно вились у лба и спадали на затылок. Вместо кожаных доспехов на нем была свободная белая блуза и узкие черные брюки. Ремень для меча стягивал узкие бедра, но меч был небольшой, дворянский. Без обычного снаряжения плечи его показались мне очень широкими, кожа на шее и ключицах — очень смуглой.
Он казался ранимым. Незащищенным.
И все же я знала, что он сильнее, чем когда-либо. Он не был так красив, как Алехандро, в Гекторе не было ни следа его изящности. Но не был он также диким и необузданным, как Умберто. Подбородок Гектора слишком гладок и тверд, брови слишком густые и изогнутые, шея и плечи тверды и рельефны. Все в нем говорило об элегантности и силе.
Я вдруг поняла, что молчание длится уже вечность. Сколько времени я так стояла, рассматривая его?
Он пристально смотрел на меня, зрачки его расширились. Он видел, как я разглядываю его, и больше всего на свете мне хотелось бы знать,
