Не было сил слушать нескончаемую болтовню Геды обо всех лордах королевства. Я знала, что смогу выйти замуж ради блага Гойя д’Арены. Но в тот момент при виде реальной перспективы я поняла, что не хочу этого. Я хотела снова полюбить кого-нибудь так, как я любила Умберто, или по крайней мере найти друга, каким стал для меня в конечном итоге Алехандро.
И я хотела быть королевой этой великой страны не потому, что кто-то держал бы меня за руку, а потому, что мне это по силам. Мне. Элизе.
Но я согласилась взглянуть на список леди Геды на следующем собрании, просто потому что не знала, что еще мне сказать или сделать. По крайней мере, так я выиграю время на размышление о своих возможностях.
Наш разговор перешел в другое русло. Все деревни вдоль караванного пути в пустыне все еще лежали в руинах после вражеского наступления. Стоимость их расчистки и восстановления была огромна. Дорога через Пуэрто-Верде стала практически непроходимой после нескольких лет аномально плохой погоды. Дубильщики и ткачи близки к бунту из-за нехватки кож и шерсти, связанной с тем, что отделившееся государство Басагуан больше не ведет торговлю овцами со столицей.
В стране разруха. Несмотря на то что мы выиграли войну, наша казна пуста, армия ослаблена, люди подавлены. Сегодняшний парад в честь дня рождения должен был вернуть людям надежду, показать, что наша жизнь вернулась в нормальное русло.
Моя нелепая корона, казалось, становилась все тяжелее, когда я думала о многих поколениях правителей, сидевших в этой самой комнате за этим столом. Получал ли кто-нибудь из них в наследство столько проблем? Был ли кто-нибудь из них ребенком, как я?
Я не могла скрыть облегчения, когда собрание наконец закончилось. Я встала и сухо поблагодарила всех, затем Гектор отпер и распахнул двери. Свежий воздух наконец коснулся моего лица.
В коридоре фрейлины обступили меня. Я сняла с головы корону и бросила ее Химене. Мара вытерла пот с моего лба платком и расправила мне юбку.
— Мне нужно пройтись, — сказала я. На самом деле мне нужно было подумать, скрывшись от любопытных глаз и нерешенных проблем.
Они расступились, Гектор собрался было проводить меня.
Я покачала головой:
— Я пойду одна.
— Не стоит этого делать.
— Мне нужно всего несколько минут, — уверила я его. — Я пойду в катакомбы помолиться. Только в ту часть, что патрулируется стражей. Если я не вернусь, когда монастырский колокол пробьет час, приходите за мной.
Он как будто собрался схватить меня за руку, но передумал и сказал только:
— Будьте осторожны, моя королева.
Я улыбнулась ему и пошла прочь от толпы.
Камни пола у меня под ногами давно стали идеально гладкими, ведь Бризадульче был построен почти две тысячи лет назад, когда Господь спас наших предков из погибающего мира и своей праведной десницей перенес их сюда.
По пути я вела ладонью по грубым камням стены, их твердость успокаивала. Я представляла себе дворец, стоящий посреди древней столицы, которая, в свою очередь, протянулась вдоль полуострова, окруженного с трех сторон океаном и с четвертой — пустыней. Мой новый дом отличался необыкновенной стойкостью и неизменностью, несмотря на окружающие его стихии, что по полгода обрушивали на него страшные песчаные бури и ураганы, а в остальное время оставались просто непостоянными и грозными соседями.
Спасение города заключалось под ним. Мой старый учитель рассказывал, что давным-давно, до того как сюда пришли люди, на месте нашей великой пустыни было море. Потом из-за какой-то природной катастрофы вся вода ушла глубоко под землю. Теперь подземное море встречалось с океаном в пещерах под моими ногами, обеспечивая всегда свежую воду для оазиса моей столицы.
Катакомбы, построенные специально для того, чтобы использовать природные, образованные водой пещеры, были моим любимым местом уединения.
Страж у входа не удивился моему появлению. Он встретил меня поклоном и улыбкой.
— Рад видеть вас в целости и сохранности, ваше величество, — сказал он. — Я слышал о том, что случилось.
— Спасибо, Мартин, — но я не хотела говорить об этом. — Как ваша жена?
Он был одним из самых молодых в королевской охране, и трудно было поверить, что кто-то, чуть-чуть старше меня может уже быть женат и ожидать появления ребенка.
— Девятый месяц уже пошел. Каждый день проклинает пустыню с ее жарой. — Он снял со стены фонарь и передал мне. Потом застенчиво улыбнулся: — Если будет девочка, она хочет назвать ее Элизой.
Я чуть не уронила фонарь.
— А… Хорошо… я польщена, конечно. Пообещайте, что принесете показать мне ребенка, когда он родится.
Он стукнул себя кулаком в грудь — знак твердого обещания.
— Клянусь, ваше величество.
Странная вещь — быть королевой, когда каждому твоему слову придается особый смысл. Я чувствовала себя неловко, с фонарем в руке спускаясь по холодной узкой лестнице. Платье волочилось по ступеням сзади меня, но мне было все равно. По пути я молилась, просила Бога благословить ребенка Мартина, может быть, Элизу, чтобы она выросла очаровательной, стройной и красивой.
Желтоватое мерцание освещало мой путь. Я скользнула под низкую арку и оказалась в огромном Зале Черепов.
Это настоящий храм костей. Черепа лежат в нем, как кирпичи, до самого сводчатого потолка, уходящего во мрак. Посередине стены тянется ряд крупных черепов, их челюсти открыты и внутрь вставлены зажженные обетные свечи. Изогнутые реберные кости обрамляют темнеющие углубления в стенах.
Я устала от смерти. Когда я закрываю глаза, я вижу кровь, уходящую в песок, плоть, тающую, как воск, в огне анимагов, гангренные язвы, безжизненные глаза. Но эти прекрасные черепа свободны от гниющей плоти, они спокойно улыбаются. Мне нравится это напоминание о том, что смерть лежит в самом основании моего города, что после смерти что-то остается на века.
Я вошла в третью пещеру направо, к усыпальнице короля Алехандро де Вега. Здесь еще пахло розами и ладаном. Я закрепила
