Я замечаю знакомый силуэт. Это точно Оррин, мой коллега-юстициар! Что он тут делает, ведь еще позавчера мы разошлись и его задание было совсем на другом участке?
– Оррин! – зову я его. Бегу навстречу.
В памяти вспыли приятные воспоминания. Веселые посиделки, смешные пирушки и истории, комичные моменты. Встреча с другом посреди кромешного ада подобна лучику надежды. Еще чуть-чуть, и мысль о суициде окрепла бы до твердости монолита. Ни в одной войне не было столько самоубийств, как в этой. И мне все-таки, где-то глубоко в душе, не хотелось пополнять суицидальный список, хотя все вокруг к этому подталкивало. К счастью, были определенные якоря, которые удерживали меня на плаву и заставляли бороться. Один из них – Оррин. Мой, возможно, единственный друг.
Подбегая ближе, я замечаю странности. Вместо левой руки у Оррина уродливый обрубок, он будто пьяный, покачивается в стороны. Я останавливаюсь. Он медленно оборачивается. Нет, только не это… Ярко-голубые, некогда жизнерадостные, вечно задорные глаза стали мутно-фиолетовыми. Загорелая кожа посерела, а золотистые кудри частично обесцветились. Всегда улыбающееся лицо обратилось в бесчувственную, уродливую маску.
– Нет.
Я отступаю на шаг, он замечает меня. Рот приоткрывается, обнажая пожелтевшие зубы. Он двигается в мою сторону, постепенно переходя с шага на бег. Я продолжаю отступать. Поднимаю меч. Я не могу. С меня хватит. Не могу это сделать. Он приближается, и я опускаю лезвие вниз. Пусть лучше я умру сразу, чем стану таким чудовищем. Я спотыкаюсь и падаю на спину. Упав, я по привычке вскинула меч вверх, и клинок проткнул насквозь грудь самого близкого мне человека. Я удерживаю рукоять трясущейся рукой, он тянется ко мне, и лезвие уходит все глубже и глубже. Наши лица – на расстоянии ладони. Он царапает мне лицо своей единственной рукой. Мои щеки горят. От слез или глубоких ран? А может, это угольки пожарища? Не имеет значения. Едва ли я сохраню способность любить после такого. Он тянется зубами к моей шее. Остается пара сантиметров, и… Я обхватываю левой рукой его голову и сворачиваю шею одним движением. Трусиха. Конец был так близок. А может, начало? Кто знает, что нас там ждет? Может, там еще хуже. Оптимизм – не мой конек.
Отползая от тела, я беру свои слова назад. Хуже, чем здесь, быть не может. Совсем рядом стоит один из уцелевших, не тронутых пожаром домов. Я доползаю до крыльца и переворачиваюсь на спину.
Не знала, что умею плакать. Меня учили быть сильной. Пусть не ради себя, для других. Железная леди. Никто не спрашивал мое «да» или «нет». Здесь никто не увидит моих слез. Я упираюсь лбом в колени и закрываю глаза.
Сзади раздаются шаги. В доме кто-то был. Он подходил к двери, но я даже не сменила позу. Все так же сидела, уткнувшись в колени лицом, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Человеческая душа не рассчитана на такие нагрузки.
Дверь открылась, и я услышала хриплую человеческую речь:
– Доча? Ты чего?
Я обернулась. В проеме стоял старец. Так мне тогда показалось. Он горбился и опирался на трость. В доме царил мрак, надежно скрывающий его лицо. В другой руке он держал кружку, от которой шел пар. Он аккуратно протянул ее мне, ручкой вперед.
– Это чай. Вы расстроены. Но все будет хорошо.
Кружка и вправду горячая. Хотя, возможно, это галлюцинация вышла на новый этап. Или все произошедшее сегодня – лишь страшный сон? Это не место для чудес. Не важно, чай это или нет. Я не могу думать ни о чем, кроме происходящего вокруг меня кошмара.
Я делаю глоток. Тепло разливается по телу. Я чувствую жар внутри. Чай раскаленный, но бодрит, словно пьешь ледяную воду. Вкус цитруса, едкий, кисловатый, но невероятно приятный. Сладкий лимонно-апельсиновый коктейль. Я выпиваю кружку залпом и сама того не замечаю, как все пагубные мысли растворяются, заменяясь новой надеждой, новыми силами. В один миг боль и отчаяние перерастают в злость на саму себя. Я почти позволила себе проиграть бой, сдаться. Умереть самым позорным, постыдным способом.
На меня несется очередной мертвец, но мой меч остался в теле Оррина. Я встаю и с неожиданной даже для себя самой резкостью, с криком бью ногой ему в грудь. Слышен треск ребер. Он отлетает на пару шагов назад.
Я оборачиваюсь, но старец уже исчез. Вскакиваю и обыскиваю весь дом. Ни следа, словно он растворился или его не было вовсе.
Самара чуть не упала, вновь ощутив этот вкус. Как часто она задавала вопросы, пыталась разгадать, кто это был, было ли это чудо или видение?
Лишь сейчас она заметила на подносе письмо. Трясущимися руками развернула конверт.
«Здравствуй. Я столько лет обдумывал, что сказать в момент нашей встречи. Но как дошло до дела, обратился в немую рыбу, в стеснительного подростка, не способного выдать хотя бы одно достойное предложение без заикания и взгляда в пол. После десяти скомканных писем я утратил надежду написать что-то стоящее и пишу как умею.
Прошу простить за долгую разлуку. Возможно, я воспринял твой последний выпад слишком близко к сердцу. Именно таким он и был во всех смыслах. Тебе принадлежит мой самый красивый шрам. Я вспоминал его автора каждый раз, когда рана давала о себе знать. Она разрушила все мои тщетные попытки хотя бы на время выбросить тебя из головы. Мне жаль, что мы вновь сталкиваемся при столь тягостных обстоятельствах. Втайне для себя самого я желал снова оказаться в круговороте событий, чтобы вновь встретиться с тобою. Возможно, это звучит эгоистично, но ничего не могу с собой поделать. Тешу себя надеждой, что, когда я окажусь рядом, ты позволишь мне высказаться перед тем, как пронзишь меня снова.
Я понимаю, что не вызываю доверия. И не надеюсь, что ты поверишь мне на слово. Однако я обязан был попытаться донести до тебя следующее. Молю, чтобы ты услышала меня и приняла правильные решения. Написанное далее выходит за рамки обыденного и трудно для понимания.
Эпидемия в Еллинге – не то, что ты думаешь. Ситуация носит критический характер, куда опаснее, чем вообще можно вообразить. Угроза мирового масштаба. Архонты – цивилизация из другого мира. Они проникают к нам через портал, который расположен где-то в Аркее. Я ищу его. Золотистые глаза – это не просто побочный эффект. Это и есть они. Архонты, словно духи, захватывают власть над человеком. Пока они не имеют материальной оболочки и вынуждены использовать людские тела. Я полагаю, что есть определенный культ, который и поставляет новые жертвы для перехода. Такая же ситуация, как и с культом мертвых четверть века назад.
