Риан, несмотря на задатки умелого воина и драконьи инстинкты, дарованные ей судьбой и случаем, всё-равно стало не по себе. Ведь несмотря на всё это, она переживала не только за себя. К тому же от остальных её не отличал один простой факт. Он-то и сеял в её душе тревогу: она чуяла опасность, и была так же смертна, как и остальные.
А ведь путь по лесу занимает не один день, но вскоре начало казаться, что они, идя по нему, начали терять счет времени. Риан переживала, что отряду никак не узнать сколько времени уже прошло и как долго они в этом забытом богами месте.
Постепенно глаза привыкли к усилившемуся полумраку. Риан почти отчетливо стала различать что и где находится. Иногда, глядя по сторонам в этом темно-буром сумраке, она замечала, как тоненькому солнечному лучику всё-таки удавалось прорваться сквозь тусклую листву и спутанные ветки. Каждый такой случай радовал отряд больше, чем что-либо. Однако чем дальше они ступали в мрачный лес, тем реже такое было. И когда запах вокруг стал более затхлым, а аромат гнили усилился, исполинские деревья отняли у отряда последние шансы на умиротворение. Теперь казалось, что последняя связь с реальностью и чем-то настоящим и вовсе прекратилась.
Как и предупреждал их Беорн, никакой живности Риан не заметила. По крайней мере, если не считать периодический едва слышимый шорох, шуршание и возню. Но кто их производил ей было не понять. Что было самым ужасным, так это паутина: густая, липкая, необыкновенно толстая и прочная. Она тянулась от дерева к дереву, оплетала нижние ветки по обе стороны тропы. Тропу паутина не пересекала нигде, по волшебной ли причине, или по какой другой ─ неизвестно. Однако Риан прекрасно знала о том, кто её тут оставил. Теперь лишь надеялась, что они им не попадутся.
***
Если считать прошедшие привалы, как минувшую ночь, то их путешествию по лесу шел тринадцатый день. Долгие две недели, переполненные тревогой, смутой и мрачным настроением, а последнее соответствовало тому, что все ежедневно видели перед глазами. Как же Риан мечтала вновь оказаться на лошади и передвигаться по Мен-И-Наигрим, и уже в это время быть в безопасности на другой стороне Лихолесья. Она возненавидела его так же горячо, как и гоблинские туннели. Риан с каждой минутой всё четче казалось, что им уже никогда из него не выбраться.
Под лесной полог не проникало ни единого дуновения чистого воздуха, там навсегда застыли духота, темнота и тишина. Даже гномов это угнетало, хотя они и привыкли работать в шахтах и подолгу жили под землей, а уж Риан, любящую воздушную стихию, так тем более. Девушка старалась не думать, каково же здесь хоббиту, который никогда в жизни не совершал ничего подобного. Вполне вероятно, что и он задыхается этой затхлой атмосферой и перепуган до стояния полусмерти, но ему всё же хватает смелости, чтобы не подавать виду.
Хуже всего было ночью. После заката всё вокруг окутывала будоражащая тьма, становилась непроглядной. Не видно было ничего, кроме изредка виденных девушкой отвратительных, выпуклых, мерцающих пар глаз, что выдавали омерзительный и будто жадный дикий взор их голодных обладателей. Множество диких взоров: желтых, красных, зеленых, которые вскоре исчезали в темноте. Риан знала, что это. Полуэльфийка уже предчувствовала неприятности, но гномам пока ничего не говорила — нечего их тревожить раньше времени. Возможно всё обойдется и те твари так и будут только наблюдать и пускать слюни в своих вонючих земляных норах.
Ночью путники не мерзли: времена пока еще были теплые, а затхлый воздух и отсутствие ветра позволяли им не кутаться в теплые одежды. Однако спать приходилось в полной и наводящей жуть тьме. Риан, по своему обыкновению, ложилась рядом с Кили и Фили, рядом с которыми чувствовалась какая-никакая безопасность.
Через пару дней прибавилась новая проблема: стали кончатся съестные припасы, еду приходилось сильно экономить, заменяя питьем, но и вода так же исчерпывала свой запас. Радовало только одно — зачарованный ручей, казавшийся черным из-за своей воды, о котором говорил им Беорн, они спокойно миновали. И это означало одно ─ они идут в правильном направлении.
«Даже воздух в этом лесу пропитан дурманом. Он постарается проникнуть в ваш разум и сбить вас с пути»… — вертелось в голове у девушки, что ступала по пятам Бильбо. Единственное, о чем думала Риан, это прощальные слова Гэндальфа. Эти слова оказались пророческими.
Затхлый дух, ползущий по ногам туман, гигантская паутина вокруг и ни одного звука. Риан было тяжело дышать. Она не могла сосредоточиться, чтобы обострить свои чувства и понять, где же они находятся. Впервые за долгое время она поняла, что её драконья половина тоже уязвима и не всесильна. Эта часть Лихолесья была ей совершенно неизвестна. Она даже отличалась от местности недалеко от Темных Гор, где девушка тренировала свои навыки в уничтожении пауков и орков. Сюда, кажется, не проникала ни капля свежего воздуха, заставляя путников видеть галлюцинации, сворачивать с тропинки и блуждать по непроходимому лесу.
То, что они сбились с эльфийской тропы, было понятно уже вчера. Здесь паутина размещалась не только по стороне от дороги, но и на ней самой. Тропки едва-едва заметной, но ведущей в правильном направлении так же не было видно. Лишь голая земля, покрытая старыми опавшими листьями, не успевшими сгнить. Среди листвы валялись сломанные ветви, но и они были окутаны остатками паутины, что срезали гномы, прокладывая путь.
Когда Нори растерянно воскликнул о том, что здесь есть ещё гномы, поскольку обнаружил чей-то кисет, валяющийся на дороге, отряд окончательно убедился, что они заблудились. Бильбо подтвердил это, доказывая Бофуру, чьим кисет был на самом деле, а упрямый гном почти не верил, что тот его собственный.
«Сколько ещё блуждать по кругу, пока мы не найдем нужную дорогу?» ─ думала в сердцах Риан.
Неожиданно смышленый Бильбо оказался тем единственным, кто еще не утратил способность здраво рассуждать и подсказал ей выход. Хоббит, услышав в споре гномов про деревья, солнце и Восток, мгновенно понял, как найти выход из непростой ситуации. Риан восхитилась его смекалкой и последовала следом за ним на высокое дерево. Довольно низкие ветви помогали лучшему подъёму, а скрюченный и переплетенный ствол существенно облегчал его. Какое-то время они лезли в тишине, пока ветви не истончились. По мере подъема листья начали приобретать свой естественный цвет: от сухих, истощенных и жёлтых они плавно окрашивались в более живые тона, и выглядели сочнее благодаря своим зелёным прожилкам. Бильбо первым достиг конца дерева и, с силой раздвинув крону, оказался на самом верху, а Риан присоединилась к нему секундой
