– Саша.
– А меня Ксюша. Мы сейчас с тобой поднимемся ко мне на работу, постираем шапку, положим ее на батарею, она высохнет, и родители даже не узнают, что случилось!
– Не из-за шапки. Из-за очков. Их скинули, а я ничего без них не вижу.
– А, так вот в чем дело. Я сейчас их найду.
Я бросилась на поиски очков. Они лежали неподалеку, но с треснутыми стеклами, причем сразу две линзы. Я протерла их и подала мальчику. Саша надел разбитые очки. Глядя на его милое личико, обезображенное не оправой, а красноватыми глазами от нанесенной обиды, у меня защемило сердце, что к горлу подступил ком.
– Из-за очков дразнят? – спросила я.
– Да.
– Вот гаденыши! Ладно, пойдем. Мы сейчас что-нибудь придумаем.
Вместе, держась за руки, мы зашагали по направлению к прокуратуре. Поднялись ко мне на этаж. Я усадила Сашу в приемную к Наде, и пока та развлекала его смешными историями, прошла в туалет. Под горячей водой постирала маленькую шапочку и почти просушила ее под автоматической сушилкой для рук. Вернувшись в приемную, я разложила ее на горячей батарее. А затем с Надей опустошили все шкафы, найдя печенье, конфеты и прочие вкусности, чтобы хоть как-то успокоить нашего подопечного. Саша мелкими глотками пил горячий чай и скромно пожевывал печенье.
Я позвала Надю в коридор.
– Я предлагаю купить ему новые очки! Но у меня с собой нет подходящей суммы. Можешь занять? – выпалила я.
– Без вопросов. И вообще, какого ты мнения обо мне? Что значит занять? Мы скидываемся!
Я улыбнулась и обняла ее.
– Спасибо.
– Сейчас приедет прокурор с совещания из администрации. Можно попросить его водителя съездить в магазин оптики.
– Ты отлично придумала.
Дожидаясь водителя прокурора, я помогала с домашним заданием Саше. Он сильно волновался, что ему пришлось задержаться у нас, – из-за этого будет беспокоиться его бабушка. Родители работают каждый день, поэтому им занимается бабушка. И сейчас она не находит себе места от переживаний за внука, ведь занятия давно закончились. Я пообещала Саше, что все объясню ей.
К нам заглянул Удальцов.
– Это кто? – удивленно спросил он, указывая на ребенка. – Это еще что за хрень?
– Может, при ребенке не стоит так высказываться? – мгновенно осекла его я.
– Это чей я спрашиваю?
– Мой, – серьезно ответила я.
– Я оценил уровень твоего юмора. Заканчивайте это дело. Надя! Кто за тебя работать будет?
Надя недовольно буркнула, что она работает. Мне пришлось в двух словах пересказать случившееся. На лице Удальцова не дрогнул ни один нерв. Он равнодушно выслушал мой рассказ, ни разу не вступившись за мальчика. Он вообще не обращал внимания на Сашу, тихо сидевшего в уголочке и болтавшего ножками с высокого стула. Я надеялась, что вот-вот он проявит сочувствие, жалость, подойдет к нему, потреплет по голове и как взрослый мужчина поддержит его. Но вместо этого Удальцов приобнял меня за талию и повел к кабинету, где я работала.
– Как у тебя дела с докладной запиской? – он непринужденно провел рукой по моему плечу, делая вид, будто убирал волос или другую соринку, потом кончиками пальцев провел по шее и коснулся большим пальцем моей щеки. – Я могу ее проверить уже?
– Нет, я ничего не сделала.
– Как? – начальник пискнул, сорвавшись в голосе.
– Молча. Когда бы я делала?
– Я сегодня последний день работаю, а записку нужно отправить в область сегодня!
– Разве это мои проблемы? – грозно проговорила я, сама не веря в сказанное. Удальцов перекосился, и у него заходили желваки от злости. Я отступила в испуге, что он ударит. Его пальцы сжались в кулаки, а в глазах сверкнуло недоброе. Но тут же, как по взмаху волшебной палочки, он расслабился и взял меня за руку. Похлопав по ней, ласково произнес:
– Завтра до обеда успей сделать, пожалуйста. Я приду, и мы вместе ее проверим. Ты меня так выручишь, я буду тебе очень признателен. Даже не знаю, как отблагодарить тебя за всю помощь мне.
Иван Николаевич приблизился ко мне, но я выдернула ладонь и зашагала мимо, пробурчав, что ему не стоит заморачиваться с благодарностью.
К докладной записке я вернулась только под конец рабочего дня. Расставшись со своим новым маленьким другом, по которому я буду скучать и за которым стану наблюдать из окна Мишиного кабинета, меня охватило поганое чувство. Я вспомнила, как мы примеряли разные формы очков, чтобы придать лицу Саши неотразимый вид. Он стеснялся и боялся сказать, как ему ужасно понравились модные очки в темной оправе, которые были дорогостоящие. Я прочитала детское желание по глазам, заблестевшим из-под стекол. И, заняв деньги у водителя, купила именно эти очки. Точно такие же я разбила два дня назад.
«Во исполнение приказа Генерального прокурора Российской Федерации докладываю, что за запрашиваемый период…» Это единственное, что сохранилось в электронном документе. Время подошло к концу рабочего дня, поэтому оставив все так, я оделась и направилась домой. Да, сегодня домой. Не в театр. Как смогу смотреть в эти бездонные шоколадные глаза? Я поступила как эти глупые мальчишки, обидев человека. Надо бы извиниться перед Пьеро, только подобрать нужные слова всегда нелегко. Трудно объяснить, что раскаиваешься в том, что нагадил специально.
– Ты уже домой? – Удальцов обогнал меня и прервал мысли. – На остановку?
– Да.
– Тебе далеко ехать до дома?
– Прилично.
Я невольно подумала, не решил ли он подвезти меня. За все наше знакомство от него не поступало такого рода предложений, никогда. Никогда Удальцов не проявлял ко мне заботы. Предложил посодействовать с трудоустройством после перевода Павла в область и только потискал за грудь, получив поворот от ворот. Вот и в этот раз никакой заботы.
Мы вышли из здания. Удальцов вытащил из кармана сигареты и зажигалку. Закуривая, выпустил необъятное облако густого вонючего дыма прямо мне под нос. Я указала рукой, что мне направо, на остановку. Удальцов также кивнул, поясняя, что его машина припаркована дальше.
Сначала мне показалось, словно меня окликнули, но не придала большего значения. Имя повторилось настойчивее, меня звал мужской красивый голос, от тембра которого мое сердце пропустило удар. Я обернулась и увидела его. Пьеро. Как и обычно, с иголочки одетый, на зависть любому мужчине из прокуратуры. В новых очках в коричневой оправе, которые делали его взгляд еще томнее.
Часть 8. КСЕНИЯ
Удальцов смачно выпустил клуб дыма, задирая голову повыше. Он завел мотор своего шикарного автомобиля и стоял на улице, дожидаясь пока двигатель прогреется, и краем глаза рассматривал приближающегося Пьеро. На лице начальника застыла смесь надменности и любопытства. Пьеро скорым шагом пересек тротуар и поравнялся со мной, стоящей, разинув рот.
– Привет!
– Привет, – почти беззвучно, одними губами пробормотала я. Звук его голоса и аромат одеколона пробили электрический разряд во мне. Я слегка качнулась, теряя равновесие. Лучшим вариантом было найти подходящие слова, перестать раскачиваться и хоть что-то выдавить из себя. Но меня замкнуло как физически, так и морально. Я боялась поднять на Пьеро глаза, снова увидеть тонкие губы и легкую усмешку. Только третьей или четвертой огромной капле с крыши, упавшей мне на макушку, удалось вывести меня из состояния комы. – Ты как тут оказался?
– К счастью, твой брат разговорчивее тебя. Он мне оказал помощь, вот я и жду тебя.
– Зачем?
Пьеро смазанным движением поправил очки и немного поджал губы. Что же это? Всегда все знающий, ко всему готовый Пьеро волновался? От слегка промороженного воздуха изо рта вырывался пар, а смуглое лицо чуть приняло розоватый окрас, – он, вероятно, очень долгое время находился на улице. Я пожалела, что сейчас ярко светит солнце, пусть день и близится к концу, и не валит крупными хлопьями снег. Потому что мне настойчиво захотелось увидеть рыхлые снежинки на его шоколадных волосах, и как прошлый раз, запустить в них пальцы и собрать снег губами.
– Я думаю о тебе, хотел увидеть. Домой к вам не решился бы приехать, но ожидать здесь показалось мне вполне логичным решением.
Думал обо мне? После всего, что я вытворяла, стараясь вывести его из себя? Хотя для кого я так старалась? Ради кого я неслась по протоптанной дорожке в театр, сбивая дыхание и поскальзываясь на льду? С этих самых пор я
