Точка приближалась, но Александру это не понравилось. Эскадра флота альянса на радаре выглядела совсем не так. Впрочем, быстро пришло уведомление: развед-корабль сопроводит их к промежуточной стоянке. Вероятно, эскадре запретили приближаться к Шератану. Секретность есть секретность.
Но все равно сердце было не на месте. Мужчина долго думал прежде, чем закрыть каюту, где спала Брилли, но все же решился. Она, конечно, если вдруг проснется и надумает выйти, смертельно обидится. Мол, снова ее запер, снова как в клетке. Но мало ли что, будет целее. Каюту теперь можно будет открыть лишь выпытав у него код.
Закончив с безопасностью, Александр вышел к трапу, хмуро глядя в ночное небо Шератана.
Брилл испытывала перед этим местом какой-то трепет, а он чувствовал лишь дыхание смерти, жутко далекое. Не его планета. Надо благодарить звезды, что в свое время отец улетел на Канопус.
Корабль опустился так близко, что оставалось лишь восхищаться мастерством пилота.
Шло время, ничего не происходило. Александр ждал, когда выйдет офицер, как того требовали правила, но вместо этого краем глаза заметил стремительное движение сбоку.
Небольшой шарик, чем-то похожий на серебристый мячик, прокатился по выжженной земле, поднимая клубы пыли и на ходу превращаясь в мощного боевого робота, напоминающего двуногого паука. Через пару секунд на мужчину были направлены сразу четыре лазера, способных завалить фаргха, что уж говорить о человеке.
– Интересно, – хмыкнул он.
Вот тут-то трап опустили, а из корабля вышел человек. Но совсем не офицер, а тот, кого принц уже и не чаял увидеть. Брайан Кноринг с момента их последней встречи немного постарел, сильно устал и, кажется, возненавидел бывшего товарища всей душой.
– Александр, – произнес он.
– Брайан. Так и знал, что ты еще о себе напомнишь. Что, кончились боевые девчонки, решил полезть в пекло сам?
– Брилл где?
– Закрыта в каюте, на аварийном доступе. Хрен вскроешь.
– Это мы еще посмотрим, – холодно произнес Брайан. – Сам пойдешь, или отключить?
Он пойдет сам. И будет надеяться, что об эскадре Брайан не знает. И как он, фаргх раздери, вообще их нашел?!
* * *Ненавижу Александра Фортема! Нет, правда, ненавижу. Сначала усыплял мою бдительность, а потом такой «давай проверим, какая нагрузка тебе по плечу». И гонял вокруг корабля, объясняя что-то там про технику бега, дыхания, мечтая, как мы будем бегать утром по его родной планете вместе. Я устала так, что отрубилась, едва голова коснулась подушки. И кто меня там раздевал, вообще не принципиально.
А вот проснулась хуже. Я всегда чувствовала, когда Александра не было рядом. Зевая и потягиваясь, я решила сначала узнать у него последние новости, а потом уже думать в сторону завтрака. Наспех приняла душ, переоделась и…
Дверь оказалась заперта.
– Что за ерунда? – хмыкнула себе под нос.
Толкала-толкала (даже тянуть попыталась), но ровным счетом ничего не добилась.
– Эй! Александр!
Мне, естественно, никто не ответил. И тогда я сделала то, на что еще пару дней назад не решилась бы.
Если не отходить от Александра ни на шаг, везде таскаться за ним хвостиком, то обязательно запомнишь какие-то важные вещи. Например, как включить камеры и посмотреть, что там вообще происходит. Может, мы уже взлетели и меня заперли, чтобы… не знаю, не вылезла во время прыжка в коридор? Хотя могли бы и сказать. Если действительно уже взлетели, обижусь. И потребую компенсацию…
Мысли оборвались, когда я включила камеру.
Это сон? Или бред? Или… не знаю, какая-то ерунда, такого просто не может быть!
Я видела Александра, стоявшего у стены какой-то комнаты, а еще отца. Он так странно смотрелся в привычных декорациях корабля, что я несколько минут, не отрываясь, смотрела на него прежде, чем заметила странное.
Александр был связан и прикован к стене. Они о чем-то говорили, но как включается звук и включается ли вообще, я не знала.
В голове все смешалось. Странный коктейль из удивления, непонимания происходящего, тревоги, беспомощности, щедро сдобренный соусом страха. Меня отчего-то накрыло такой паникой, что я ни вдохнуть, ни выдохнуть просто не могла.
Спокойно, Брилл, это всего лишь папа. Он может быть жестким, может ненавидеть Александра, но мне ничего плохого не сделает. Я ведь его дочь, все еще его дочь, о которой он должен заботиться. Нужно только найти, как включается звук. Дать знать, что я здесь, что со мной все в порядке.
Я вскрикнула, когда папа ударил Александра и тот закашлялся, согнувшись. Мне показалось, и меня ударили под дых. Никогда не думала, что буду способна на такие чувства, на то, чтобы стать практически тенью человека. И воспринять отца рядом с ним как угрозу.
Наугад, от отчаяния, я попыталась хоть что-то сделать, касалась панелей управления, тыкала во все подряд кнопки. Но, похоже, вместе с дверью каюты заблокировалось и почти все управление. Мне оставалось только смотреть на беззвучный разговор папы и Александра.
Сердце рвалось от вида крови на его губах. И от того, что дорогому человеку причиняет боль именно папа. Какая же я идиотка! Как я могла не сказать Александру про разговор?
События ночи постепенно восстанавливались. Значит, Александр заметил приближение отца и запер меня. Он-то думал о моей безопасности постоянно, а я решала свои внутренние проблемы. Надо же, бедная девочка, с папой у нее проблемы! А то, что он чуть не убил меня, это ерунда. Теперь наслаждайся, смотри, как мужчину, в которого ты влюбилась, пытают, а ты даже не можешь понять, за что и как это прекратить.
На глаза навернулись горячие слезы обиды. Наверное, мне лучше было бы не смотреть, но сил отвести взгляд от экрана просто не было. Много лет я любила отца просто потому, что он был в моей жизни. Был, заботился, интересовался. Да, он жил далеко, но он, как мог, старался исполнять свою роль. Я списывала все на профессию. Инженер, человек с техническим складом ума, зачем ему какие-то сантименты? И была благодарна за малость.
Эта игрушечная любовь дочери, похоже, убьет мою настоящую.
Надо было задавать вопросы. О прошлом, о настоящем, о будущем. Не быть дурой, не мечтать о всякой ерунде, а просто научиться жить самостоятельно. Ну и заодно выпытать из отца секреты, которые он так скрывал.
Мой Александр, практически непобедимый, человек, который до основания разрушил целый мир, чтобы спасти меня, сейчас едва держался на ногах. Он вдруг посмотрел прямо в камеру, на меня, таким ласковым взглядом, что меня скрутило от боли так, словно это меня ударили, будто сердце вырвали наживую.
Они о чем-то говорили, а я сидела и смотрела. Долго. С каждым ударом, который отец наносил Александру, я вздрагивала. Казалось, это длится бесконечно долго. Еще
