«По крайней мере, хоть Джей-Джей-Джей будет говорить только о деле…»
Дверь распахнулась. Джеймсон наставил на него карандаш.
– Ну да, он и есть!
Питер показал ему камеру:
– Принес новые кадры с Паучком.
Джона прищелкнул языком.
– Значит, родная тетя в госпитале, а ты болтаешься с этим самоуправцем? Парень, я был о тебе лучшего мнения.
Питер всплеснул руками:
– В прошлый раз вы кричали, что выгоните меня, если я не принесу новых снимков как можно скорее!
– Конечно, теперь виноват тот, кто дает тебе зарабатывать на жизнь, – Джеймсон схватил камеру и начал листать кадры. – Пфе! Я мог бы заполнить этим всю первую полосу: грозный Паук побит десятилетним мальчишкой. Но не стану – и знаешь, почему?
– Потому что читателям давно надоели ваши нападки на Человека-Паука?
– Нет! Погоди-ка, этот новый практикант – что, показал тебе результаты последнего опроса? Ладно, но дело совсем не в этом! Я не возьму эти снимки по одной-единственной причине – чтобы преподать тебе урок о жизненных ценностях, – он погрозил пальцем перед самым носом Питера. – Главное в жизни – семья!
Учитывая госпиталь, лекции и скрижаль, Питер ожидал, что день выдастся насыщенным, но и не думал, что одно только утро покажется ему двумя неделями.
Поэтому, переодеваясь Человеком-Пауком и поднимаясь наверх, подальше от тротуаров, он не обманывался насчет того, что акробатика поможет развеяться. Его снедало не привычное чувство вины и даже не ощущение несправедливости мира.
И не «о нет, все меня ненавидят!».
И даже не «я нужен тете Мэй, но не могу быть с ней!».
Он просто с тошнотворной ясностью осознал: тетя Мэй действительно может умереть.
В глубине души он знал, что когда-нибудь это произойдет. Но она была ему как мать, она была единственной опорой в его жизни. Ему ненавистна была даже мысль, что у нее могут замерзнуть ноги, если ей не хватит одеял, не говоря уже о том, что однажды ее закопают в землю среди бесконечного поля камней.
Приземляясь на заднюю стену корпуса Медико-биологических наук, он все еще размышлял об этом, и далеко не сразу вспомнил, зачем явился сюда.
«Я так запутался, что не способен ясно мыслить. Неудивительно, что тетя Мэй не хотела говорить мне о своей болезни».
Он постучал в стекло. Однорукий человек, работавший в лаборатории в одиночестве, отвернулся от вычислений на доске и приветливо улыбнулся при виде Человека-Паука. На этот раз Питеру не пришлось искать специалиста по иероглифам в Интернете. Случилось так, что один из тех двоих, что сумели прочесть письмена на скрижали, доктор Курт Коннорс, был адъюнктом в Государственном университете и не сегодня-завтра должен был дорасти до профессора.
Он открыл окно и махнул рукой, приглашая Человека-Паука войти.
– Чем могу помочь?
Спрыгнув на пол, Человек-Паук снял со спины приклеенную паутиной скрижаль.
– Новости неприятные, но…
Коротко рассказав о вчерашнем происшествии, он показал Коннорсу снимки.
– Мог ли Сильвермэйн остаться в живых?
Помрачнев, Коннорс обвел пальцем лицо мальчишки.
– Сходство заметно, особенно глаза. Но, честно говоря, я понятия не имею, возможно ли такое и что все это может означать.
– На скрижали есть какие-нибудь инструкции? Типа: примите две и позвоните утром [7]?
Коннорс кивнул.
– Вычленяя из текста формулу, мы с Уэсли ограничились чисто химическими проблемами. Если с текстом поработать еще, думаю, я узнаю что-нибудь новое. Не хочешь оставить ее у меня?
Человек-Паук покачал головой.
– Док, вы один из очень немногих людей в мире, кому я доверяю, но, пока я не узнаю, кому и зачем нужна эта вещь, я не хочу упускать ее из виду. Исключительно в целях безопасности – и вашей, и остальных. Нельзя ли скопировать ее – ну, там положить сверху бумагу и потереть углем, или еще как-нибудь?
– Уголь не поможет: значение символов может меняться в зависимости от глубины резьбы, – доктор задумчиво постучал пальцем по подбородку и огляделся. – Трехмерного сканера у меня нет, но есть быстрозастывающий силикон. Я пользовался им, делая слепки с ископаемых остатков древних организмов. Сомневаюсь, стоит ли применять его для такого единственного в своем роде артефакта, но камень вроде бы прочен, да и выбор у нас небогат. Можешь подождать пятнадцать минут?
Человек-Паук взглянул на часы. До углубленной экспериментальной физики оставалась еще куча времени.
– Ради уникальной реликвии? Конечно.
Он положил табличку на стол. Коннорс покрыл ее смазкой, залил жидким силиконом и вдавил его в резьбу. Наблюдая за ним, Человек-Паук вновь задумался о тете Мэй.
«Он – один из немногих, кому я доверяю. Почему бы не довериться ему еще в одном?»
– Док, можно еще вопрос? Личный.
– Шутишь? – улыбнулся Коннорс. – Ты спас мою семью от смерти. Если бы не ты, я прожил бы остаток жизни хищником без малейших проблесков разума. Спрашивай, о чем хочешь.
– Окей, – вздохнул Питер. – Одному человеку, которого я люблю, нужна пересадка печени. Лучший донор – это я. Но мое тело и кровь, они… Для начала – они радиоактивны, из-за этого я и стал тем, кто я есть. Я очень хочу помочь, но боюсь, что по этой причине не подхожу.
Коннорс сочувственно кивнул.
– Сочувствую. Ты объяснил это врачам?
В ответ Питер молча показал на свою маску.
– Действительно. Тайна личности… Естественно, – закончив покрывать скрижаль силиконом, Коннорс выставил время на таймере и поставил его на стол. – Наверное, тебе неприятно будет это услышать, но, исходя из того, что я знаю о твоей физиологии, ты, безусловно, не подходишь. Современных хирургов учат справляться со многим, но не с радиоактивной кровью.
Человек-Паук замер.
– Но… должен же я сделать что-нибудь.
Коннорс положил руку ему на плечо.
– Я понимаю – лучше, чем кто бы то ни было. Не так давно я сам так и сяк баловался с ДНК других существ, потому что должен был сделать что-нибудь… Мы оба помним, чем это кончилось. Даже если они согласятся на твою кандидатуру, это будет первая в своем роде операция, и чудовищный риск, а случай и без того довольно сложен. Лично я не стал бы подвергать человека такой опасности, особенно – дорогого мне человека. Я… я поискал бы другой способ.
Человек-Паук со вздохом повесил голову.
– Вот этого я и опасался. Осталось понять, как объяснить им все это, не объясняя ничего. Спасибо, док.
В классе повисла тишина, нарушаемая только тиканьем таймера. Наконец таймер зазвонил, и Коннорс снял со скрижали затвердевший силикон.
– Как связаться с тобой, если я узнаю что-нибудь новое?
– А, да, – Человек-Паук схватил ручку и нацарапал на листке бумаги номер. – Это телефон Питера Паркера, он может со мной связаться. Он тут учится.
Коннорс поглядел на имя.
– А, тот самый парень, что снимает тебя. Если увидишь его раньше, чем я, передай: профессор Блэнтон упоминал о нем на заседании педагогического совета – и вовсе не в хорошем смысле.
«Ну, замечательно».
– Э-э… хорошо, передам.
– Погоди. Пока ты не ушел… У меня есть герметичный футляр подходящих размеров. Для
