Адэр вернулся к столу, встал возле кресла и вздернул подбородок:
— Ведь вас это не волнует! Так стоит ли дрожать над кусочком чужой гордости и славы?
На несколько долгих минут воцарилась тишина.
Молчание нарушил низкий голос:
— Только не надо перед нами произносить патриотические речи.
Адэр тряхнул золотистыми волосами, как породистый жеребец перед забегом:
— Я — человек, у которого нет даже своего дома в Грасс-дэ-море, не то что клочка земли. Человек, который без карты не найдет дорогу в собственной стране. О каком патриотизме вы говорите? Это ваши предки пришли на эту землю босыми. Это они вложили в нее душу и сердце. И только благодаря их преданности отечеству вы сидите передо мной в бархате и шелках. Это для вас интересы государства и народа должны быть выше личных интересов. А чтобы вам не казалось, что я, чужеземец, взываю к вашим патриотическим чувствам и давлю на вашу высокородную сознательность, я отпускаю вас. Вы можете покинуть зал, дабы не унизить свои благородные помыслы трудностями никчемного края.
Адэр исподлобья наблюдал, как гости друг за другом потянулись к стульям и неторопливо заняли свои места.
— Гюст! Карту!
Секретарь положил на стол огромную карту, от которой исходил слабый запах типографской краски.
— Зерван был на удивление щедрым правителем. Или заслуги ваших предков были столь велики? — говорил Адэр, рассматривая квадраты и прямоугольники с пометками в центре — кому принадлежит та или иная земля. — Ну что ж? Первоочередная задача — восстановить дороги, которые ранее проходили по вашей территории.
— За свой счет? — прозвучал чей-то голос.
— Земля ваша, дороги ваши.
— Это колоссальные затраты!
— Конечно! Колоссальные. Поддерживать дороги в нормальном состоянии намного дешевле, чем заново их строить. Ежегодно тратились бы не очень большие средства. Но вы их не тратили, а потому, умножьте горстку звенящих монет на количество лет своего равнодушия. Вот и получите то, что необходимо затратить сейчас. Или у кого-то имеются другие арифметические идеи?
Гости закряхтели, но никто спорить не стал.
— Наблюдателем назначаю советника Бархата.
Вилар приподнялся над креслом и коротко кивнул.
— Ваши земли выглядят, как пустыни, — продолжил Адэр. — Постарайтесь весной меня порадовать.
— Да разве ж на них что вырастет?
— Пригласите климов. И советую это сделать, пока не наступили холода.
По залу пролетел возмущенный голос:
— Но Указ Могана запрещает…
— Я упразднил резервации.
Поднялся невообразимый гвалт. Пока вельможи горячо обсуждали новость, Адэр пристально рассматривал разодетую публику.
— Вы, — сказал он, указав на черноволосого мужчину. Тот закрутил головой. — Да, да. Вы! — повторил Адэр. — Вы ветон. А вы, — Адэр поочередно указал еще на двух человек, — климы. А вы ориент. Ваше место в резервациях. Почему вы здесь? Стоит мне приказать принести родословные, как список нарушителей пополнится. В этом есть необходимость?
— Мой правитель, — промолвил молодой вихрастый человек.
— Слушаю.
— Мы с вами полностью согласны. Нельзя запирать людей в резервациях только из-за разногласий в вере. Но просим вас не торопиться возвращать морун.
— Почему же?
В душе заметались противоречивые желания: удалить Малику из замка не своим решением, а повинуясь гласу народа, и тем самым избавить себя от безумного вожделения, или же встать на ее защиту. Адэр ждал слов гостя и понимал, что должен занять одну позицию и с нее уже никогда не сходить.
— Я сам лично с ними не встречался. Но ходят слухи, что они превращают мужчин в рабов.
— Неужели?
— Нет дыма без огня, мой правитель.
— Моруна рядом со мной восемь месяцев. Я похож на раба?
— Нет, мой правитель.
— Кто-то из моих советников похож?
— Мой правитель…
— Моруна жила в этом замке почти двадцать лет. Если вы сейчас приведете ко мне ее раба, я прислушаюсь к вашим словам.
— От них нет никакой пользы. Ветоны откроют доступ в каменоломни. Ориенты снабдят страну рыбой, климы хлебом. А они? Только разговоры о душе и беззаветной любви.
Молчание затянулось. Все внимание было приковано к Адэру, а он вел борьбу с собой. Согласие с гостем равносильно отказу от Малики. Она не простит ему публичного попрания своей веры. Возразить собеседнику? Но как ответить, чтобы никто не заподозрил, что он уже барахтается в ее сетях?
— А что делать с Всевышним? — произнес Адэр.
— Простите, я не совсем понял вас.
— Что делать с Богом? — повторил Адэр. — Его тоже закрыть за Долиной Печали? Он не ловит рыбу, не возделывает поля, не точит камни, а только твердит о любви к ближнему.
— Неудачное сравнение, — промолвил кто-то.
— На небесах радеет о наших грешных душах Всевышний. Но должен же хоть кто-то спасать их на земле. Пусть это будут моруны. — сказал Адэр и с трудом перевел дух. — Вы ждете еще каких-то объяснений?
Со стула поднялся старый человек:
— Мы не просим объяснений, мой правитель. Мы просим вас повременить с возвращением морун. Просим не подвергать наших детей и внуков опасности. Вам, вероятно, не говорили, что советчица Зервана убила ребенка.
Вдруг из дальнего угла прозвучал резкий голос:
— Моруна никогда не обидит ребенка! — Эш вышел на середину зала, опустился на одно колено и, глядя на Малику, громко произнес: — Моруна! Я подставляю тебе свое плечо! Дай мне время, и ты обопрешься на плечи всех ветонов.
Раздались шаги. К Эшу приблизился Валиан. Встал рядом с ним на одно колено:
— Моруна! Климы подставляют тебе свое плечо.
К ним подошел Йола и низко склонился:
— Моруна! Ориенты подставляют тебе свои спины.
Адэр перевел взгляд на вихрастого юношу и старого человека:
— Еще вопросы?
Прижал пальцы к виску — сказывались бессонные ночи и накал противостояния со знатью.
Из середины толпы взмыла рука.
— Вопрос по поводу охраны порядка. Можно?
Адэр впился взглядом в перстень на мизинце: превосходные сапфиры, изумительный блеск. Рука потряслась, и камни заискрили.
— Мой правитель! Можно спросить?
— Спрашивайте, — ответил Адэр и не узнал собственный голос.
Со стула поднялся человек средних лет в бесподобном твидовом костюме цвета мышиной шерсти:
— В связи с отменой Указа о резервациях. В города и селения хлынут опальные народы. У нас недостаточно стражей. Как вы собираетесь сохранять там порядок?
— Стражи порядка должны охранять порядок, а не ваши земли, господа, — произнес Крикс Силар. — С завтрашнего дня вам придется самим оберегать свои имения.
— Вы собираетесь лишить верхушку общества защиты? — поинтересовался кто-то.
— Для меня все равны, — ответил Крикс.
— Я волнуюсь о защите населения города, а не о защите своего дома, — промолвил человек в твидовом костюме.
— А вы кто? — спросил Адэр.
— Староста общины тезов. Я живу в Зурбуне.
Адэр жестом приказал ему сесть. День выдался тяжелый. Высокородные, не привыкшие к собраниям, посматривали в окна. Воздух успел сгуститься и потемнеть. Адэр внутренне чувствовал усталость людей, однако своего утомления не замечал. Чем ближе подбиралась ночь, тем сильнее в нем просыпалась жажда действий. С наступлением темноты было легче сосредоточиться, мысли выстраивались в ряд, голову заполоняли идеи. Но сейчас в голове бурлила кровь.
— Сегодня знаменательный день. Есть три причины, чтобы признать его эпохальным, — сказал Адэр и придвинул к себе
