Женщина села на стул возле обеденного стола. Страж потоптался, что-то сказал ей на ухо и удалился. Иштар продолжал листать страницы. Прошел час или больше, она молчала. Иштар бросил книгу на пол, выключил лампу.
— Меня зовут Малика, — прозвучал в синей тьме грудной голос. — Я принесла тебе, Иштар, плохую весть.
Он повернулся на бок спиной к незваной гостье.
— Хазирад приговорил тебя к смерти.
— Шедар Всемогущий, — сказал Иштар.
— Тебя прикуют к столбу в пустыне.
— Сильнейший правит миром, — промолвил Иштар и закрыл глаза.
— Утром состоится суд.
Иштар развернулся, включил лампу:
— Суд? Зачем?
— Наш суд будет решать — заслуживаешь ты смерти или нет.
— Смерть от руки Всемогущего Шедара — награда для воина. А ваш суд — позор.
— Ты получишь свою награду, Иштар.
Он заложил руки под голову, устремил взгляд в потолок:
— Кто за мной приехал?
— Иншвид. — Малика немного помолчала. — Твоя мать жива?
— Наверное.
— А сестры.
— Не знаю.
— Ты даже себе не представляешь, как я рада, что на одного подонка станет меньше.
Иштар повернул к ней голову:
— А я рад, что таких, как ты, мы топим в дерьме.
— Ты о чем-то жалеешь, Иштар?
— Жалею, что не свернул тебе шею.
Малика расправила плечи:
— Так сделай это сейчас.
— Не испытывай меня.
— Чем ты гордишься, Иштар?
Он отвернулся.
— Вы продаете своих дочерей, когда им исполняется тринадцать лет. Ты этим гордишься? Вы отбираете у женщин годовалых сыновей, и матери больше никогда их не видят. Вы не вспоминаете своих матерей. Чем еще ты гордишься? Вы надеваете на жен покрывала и затягиваете на шеях ошейники. Они не выходят из домов, не видят солнца. Вы насилуете их, истязаете, калечите. Вы убиваете за слово, за то, что плачут, за то, что корчатся от боли. Чем еще ты гордишься? — Малика встала. — За малейший проступок вы отрубаете детям пальцы, кладете на гвозди, становитесь сверху. Вы звери, вы злобные псы. Ты этим гордишься? За свои преступления вы расплачиваетесь женами и грудными детьми. Они идут на заклание за ваши грехи. Ты этим гордишься? Шедар убил отца, отравил братьев, чтобы прижать свой тощий зад к трону. Ты этим гордишься?
Иштар сел на край кровати.
— Твоя страна носит женское имя. А этим ты гордишься? Ваш Бог не слышит плач Ракшады. Он глух, он нем, он пустое место!
Иштар подскочил к Малике, схватил за горло, обмотанное шарфом.
— Ваш Бог — ничто, — просипела она.
книгоед.нет
Взирая в черные глаза, Иштар сжимал пальцы. Малика не шевелилась: не отклонялась, не вцеплялась в руку, не ловила ртом воздух.
— Сломай позвонки, — прошептала она одними губами.
Иштар свел брови, ослабил захват. Взор перекочевал с полных губ на подбородок — съехавший шарф открыл темно-фиолетовую отметину.
Малика подалась всем телом назад. Продолжая держать ее за горло одной рукой, второй рукой Иштар стянул шарф, поднял волосы — на шее сзади тоже засосы. Малика захрипела, зацарапала его плечи ногтями. Иштар резко повернул ее к себе спиной и рванул платье. Малика вцепилась ему в пальцы, сжимающие горло, ударила ногой в бедро. Иштар отшвырнул ее, как котенка.
Малика упала, проехалась по полу. Уперлась кулаками в паркет:
— Твой Бог ничто, а ты слабак.
— Но не дурак. Ты хотела, чтобы я избавил тебя от насилия? Не дождешься. — Иштар улегся на кровать. — Хвала тому, кто это сделал. — И поаплодировал.
Малику качало из стороны в сторону, когда она, опираясь на ладони и колени, встала на четвереньки. Шатаясь, едва не падая, поднялась на ноги. Попыталась застегнуть платье. Спотыкаясь, приблизилась к кровати, взялась за край пледа:
— Дай одеяло.
— Это мое одеяло.
Она потянула:
— Встань.
— Это мое одеяло.
Малика с силой дернула:
— Встань!
Иштар рванул плед на себя:
— Это мое одеяло!
— Подавись своим одеялом, — прохрипела Малика. Схватила со столика книгу и запустила в Иштара. — Подавись!
В него полетели книги, энциклопедия, лампа. Он успел поймать ее за абажур, но не успел увернуться от журнального столика. В комнату вбежал страж, включил верхний свет.
— Вон! — крикнула Малика и обрушила на Иштара стул.
Схватила второй стул. Иштар скользнул по пледу и вскочил с другой стороны кровати. Он ничего не мог понять. Безумие женщины застигло врасплох. В голове царил сумбур. Малика срывала занавеси с окна, швыряла в Иштара поленья, и все время кричала: «Твое? Подавись!» А он закрывался руками, и убеждал себя, что это сон.
Малика схватила подушку. «Твоя? — Затолкала в камин. — Подавись!» Сорвала с кровати плед и простыню, вытерла об них ноги: «Спи».
Уперла кулаки в бока, сдунула с лица прядь волос:
— Мебо!
В комнату вбежал страж.
— Застегни платье.
Страж возился с застежками, а сам тайком глазел по сторонам. Наконец с платьем было покончено. Безумная женщина ушла. Иштар сел на край перины, окинул взглядом разгром в комнате. Что это было?..
Малика поднялась на третий этаж. Сняла туфли. Невольно задержав дыхание, прошла мимо охранителей, стоявших возле апартаментов Адэра. Влетела к себе в гостиную, включила свет и выпустила туфли из рук — из огня да в полымя…
— Мои слова для тебя ничего не значат? — сказал Адэр и поднялся с кресла. — Разве так должна вести себя порядочная девушка?
Малика выставила перед собой ладони:
— Адэр…
— Тебя не удерживают даже мои метки! Может, я не там их ставлю? — Он схватил ее за локти и втащил в спальню.
Понимая, что силы неравные, и крики поднимут на ноги замок, однако ни к чему, кроме как к всеобщему поруганию, не приведут, Малика судорожно соображала, как остановить Адэра. Будь он трезвым, было бы легче взывать к его благоразумию. Но на нее смотрели налившиеся кровью глаза, и окутывало хмельное дыхание.
— Сколько ночей вы не спите? — спросила Малика.
— Какая разница?
— Вы ужасно выглядите.
— Плевать.
— Идем! — сказала Малика.
— Куда?
— В душ.
Адэр нахмурился:
— Шутишь?
— Нисколько. Скоро суд. Вам надо привести себя в порядок.
Адэр едва успел снять обувь. Малика втащила его в ванную комнату.
— Подожди, я разденусь.
— Потом, — промолвила она, затолкала Адэра в душевую кабинку и встала рядом.
Свет из спальни, проникающий в открытую дверь, отшатнулся от струек воды и заметался по мраморным стенам. Платье намокло и потяжелело. Малика поежилась. Ей нравился горячий душ, но, чтобы привести Адэра в чувства, она готова потерпеть. Прохладный дождь отскакивал от широких плеч ей в лицо. Она зажмурилась; внутри разрастался страх. Адэр озадачен, а потому молчит. На смену недоумению может прийти все, что угодно: или с новой силой вспыхнет злость, или безудержная похоть развяжет руки.
— Где была?
Малика вздрогнула и потянулась к дверце душа. Адэр стиснул ее локоть.
— Ты где была? — повторил он.
— Я не знаю, в чем провинилась. Зачем вы надо мной так издеваетесь? Неужели вокруг мало девушек? Они дадут вам все, что вы захотите. А я не могу и не хочу. Понимаете?
Адэр прижался лбом к ее лбу:
— Веди себя достойно, и я не приду больше.
— Я веду
