– Я действительно подавал большие надежды в некромантии, строил грандиозные планы. – Прикрыв глаза, Буст перенесся в прошлое. – Нас было четверо, четверо любимцев Натана Олбрека. К последнему курсу осталось двое.
– И вы в том числе?
Ректор похлопал по личному делу студента Гедеона Буста. Лорд уже не стоял, опустился на треногу перед астролябией. Антуан примостился на узкой лавке у противоположной стены, зрительно контролируя помещение. Он заметил притаившуюся за дверью Даниэль, но не стал ее прогонять: раз девушка замешана в темной истории, пусть слушает. Наверняка Роберт заставит дать клятву о неразглашении, иного способа посвятить ее в детали не предвидится.
– Нет, – покачав головой, тускло улыбнулся Гедеон. – Я разочаровал учителя, как и другой ученик, отказался участвовать в его эксперименте. Мы требовались ему вовсе не ради науки, Натан банально нас использовал, превратил в кузнецов своего будущего величия. Я жаждал знаний, а не служения властелину мира, или кем еще он себя видел, поэтому впал в немилость. Натан перестал пускать меня на ночные сборища, начал занижать отметки – словом, мелочно мстил. Он надеялся, я одумаюсь, ради карьеры попрошу прощения и вернусь.
– И как же вы стали стихийником? Это совсем другая специализация.
– Милорд видел мой диплом, он подлинный. Ничего не мешало порвать первый и получить второй, уже далеко от Бресдона. Я выбрал магию, а не смерть. Простите, Антуан.
Гедеон покосился на де Грассе. Тот не шелохнулся и лениво протянул:
– Меня невозможно обидеть нелюбовью к магии смерти. Но ваш учитель оказался прав, вы негодный некромант, раз так относитесь к своему дару.
– Дару! – Старик горько рассмеялся. – Я задушил его, чтобы не сеять зло, сумел окрасить в другие цвета.
– Частично, потому что черная сердцевина осталась. Да, ректор не заметил, – лорд Уоррен молчаливо возмутился, послав приятелю предостерегающий взгляд, – но я вижу иначе. Когда тянешь из человека его сущность, обнажаешь все тайны.
– Именно поэтому я стал стихийником. Осторожнее, Антуан!
– Предрассудки! – пренебрежительно фыркнул де Грассе.
– Прислушайтесь к старику: осторожнее! – повторил Гедеон и упавшим голосом добавил: – Даже я не удержался, сделал-таки шаг к Тьме. У вас соблазн и вовсе велик.
Антуан так не думал. Он наблюдал за стихийником и все больше убеждался: причина его бед в слабохарактерности. Человек с сильной волей не заглядывал бы в рот учителю и постыдно не прятал диплом. Внешне Гедеон мог казаться кем угодно, себя не обманешь. Неудивительно, что личу удалось склонить его на свою сторону. К слову, как? Все оказалось банально: шантаж.
– Надеюсь, вы пошли на преступление не ради карьеры или хотя бы не только ради нее?
Тон Роберта красноречиво свидетельствовал: еще немного, и он потеряет последние крупицы уважения к сединам собеседника. Из опытного специалиста, достойного мага Гедеон превратился в его глазах в жалкое создание, и это всего за час! Совсем иначе он выглядел на поле боя.
– Нет, – оскорбленно вскинулся стихийник. Крупицы гордости еще остались. – Речь шла о жизни моих близких. Я не слизняк, милорд, и не надо возражать, ваше презрение очевидно. Доживите до моих лет, окажитесь в моей ситуации, тогда посмотрим, как поступите вы.
– Не сомневаюсь, – вклинился в разговор де Грассе, – милорд в любом возрасте на вашем месте не окажется: моральные принципы другие.
Гедеон сначала побагровел, потом побледнел. Магические путы впились в кожу, оставляя ожоги, но стихийник, казалось, не замечал их. Он с небывалой, почти безграничной ненавистью уставился на Антуана. Губы беззвучно шевелились.
– Вот так, госпожа Отой, выглядит проклятие, – обернувшись к двери, беспечно прокомментировал темный маг. – Обычная защита на него не действует, надо ставить ментальный блок.
Девушка вздрогнула и вжалась в стену. Сердце билось часто-часто. Ее обнаружили! И там проклятие! Что, если оно угодит в нее? Преподаватели – опытные маги, а она студентка-первогодка… Или проклятия не умеют проходить сквозь стены? Верно говорят, любопытство до добра не доводит, но если с Даниэль что-нибудь случится, виноват окажется ректор. Он накладывал чары и не смог обеспечить должную безопасность.
Упоминание леди Отой выбило из колеи остальных участников мизансцены. Роберт подскочил и, нахмурившись, переспросил: «Здесь ученица?» Гедеон сбился, не закончил заклинания. Момент был упущен, лорд Уоррен не предоставил ему времени для второй попытки.
– Сразу следовало так поступить! – проворчал он, повернувшись спиной к окаменевшему стихийнику. – И от вопросов теперь не сможет увиливать. Мне порядком надоела противоречивая ложь, которой он нас потчевал.
– Смотри, не переусердствуй! – предупредил де Грассе. – Магический откат – вещь неприятная, да и силы могут пригодиться.
– А я-то сначала решил, ты его пожалел, – хмыкнул ректор и направился прямиком к двери. – Теперь узнаю Антуана! Ну-ка посмотрим, кто тут.
Даниэль инстинктивно зажмурилась, когда скрипнули петли, но не сдвинулась с места. Бежать бесполезно, всем известно, что она здесь.
– Миледи, вам велено спать внизу.
Роберт развернул студентку за плечи и подтолкнул к лестнице, однако девушка заартачилась, и ему пришлось чуть ли не волоком тащить строптивицу.
– Оставь ее! – окрикнул ректора де Грассе. К тому времени лорд Уоррен успел затолкать Даниэль на третью ступеньку. – Девочке ничего не грозит, пусть послушает. Ей ведь интересно, что Гедеон сотворил с ее жизнью, узнает и сама уйдет.
Воспользовавшись минутным колебанием ректора, леди Отой вырвалась и метнулась в комнату для астрономических наблюдений, к Антуану. Он добродушно усмехнулся и указал на место рядом с собой. Размеры лавки вынудили девушку практически прижаться к темному магу. Она мгновенно ощутила скованность и, словно ученица сиротского приюта, положила ладони на колени. «Я не настолько страшный, чтобы задерживать дыхание», – коснулся уха шепот Антуана. Его ситуация забавляла, тогда как Даниэль злила. В который раз она терялась, стоило руке де Грассе коснуться ее, ощутить запах его кожи, тепло тела. Нужно смотреть на Гедеона и думать о нем, тогда все пройдет.
Вернувший ректор одарил приятеля долгим осуждающим взглядом и продолжил допрос. Теперь вести его стало проще: парализованная воля стихийника не позволяла лгать. Чтобы тот мог говорить, лорд частично вернул подвижность его членам.
– Почему леди Отой обязана вам жизнью? – Роберт оставил расспросы о личе на потом, когда девушка уйдет.
– Потому что без меня ее сердце не билось бы. Она мой эксперимент, мой и второго ученика Натана Олбрека. Каждому из нас учитель завещал часть своей души и велел сохранить до ритуала воскрешения. Итан уничтожил ее, а я нет. Как видите, не напрасно.
Голос стихийника звучал неестественно, будто с магами общался не живой человек, а воскрешенный труп. Даниэль стало не по себе, захотелось проверить, дышит ли он.
– То есть вы участвовали в ритуале добровольной смерти? – ректор имел в виду единственный способ стать личем.
Лицо Роберта
