И им больше никто не попадался на пути до самого конца путешествия.
Томас не прекращал верить и надеяться, что однажды повстречает в этом мире человека, который поможет ему во всем разобраться и найти способ вернуться домой. Но не только это занимало его ум. Во время первой остановки «демон» снова ожил. Мальком, даже сидя рядом, не заметил, как грудь существа стала медленно вздыматься, как расширились зрачки, как под кожей задвигались мощные мускулы, приводя в движения вдруг ожившее тело горгульи. Момент его превращения в каменную статую и обратно никто так и не смог уловить, ведь почти никаких видимых внешних изменений не происходило. И это несколько пугало Томаса. Уж больно хороший наемный убийца получится из «демона»: он сможет незаметно подкрасться к жертве так близко, что она даже не будет об этом подозревать. Никто и никогда не подумает, что убийца — каменная статуя. От этой мысли человек содрогнулся. Если в этом мире есть еще подобные существа, то Малькому стоит остерегаться их. И всегда быть начеку.
К концу четвертого дня Томасу стала ясна конечная цель путешествия — это был город, раскинувшийся по равнине на десятки миль вокруг. Большую его часть окружала могучая и с виду неприступная каменная стена, за которой любой почувствует себя в полной безопасности. На квадратных башнях мельтешили маленькие силуэты дозорных, следящих за тем, чтобы никто не вошел и не покинул город незамеченным. Возле ворот, где сходилось большинство дорог с этой стороны (Мальком никак не мог понять, где здесь север, юг, запад или хотя бы восток), столпилось немало народу и повозок, которые стражники внимательно осматривали.
Взгляд человека скользнул выше стены, и его взору предстала величественная крепость, чьи башни, как великаны, гордо возвышались над всем городом. Их остроконечные пики, казалось, разрезали плывущие по небу облака. Но внимание Томаса привлекло другое: одна из башен была намного выше и имела совсем другую форму, более квадратную, а на конце смутно различалась смотровая площадка. Это могло бы ничего не значить, но чутье настойчиво подсказывало Малькому, что кто-то неспроста так ее построил. Любая незначительная деталь играет не меньшую роль, чем значимая и хорошо заметная; только сложив их воедино, возможно собрать полноценную картинку.
И этой деталью, позволившей сложить до конца мозаику, стало менее величественное по сравнению с крепостью, но все равно поражающее своими размерами сооружение — амфитеатр. Внешне здание сильно походило на полуразрушенный римский Колизей, где в свое время проводились знаменитые игрища: гладиаторские бои и звериная травля. Только выглядело оно куда впечатляюще, чем те останки былого величия одной из самых могущественных и великих империй, существовавших когда-либо в истории человечества.
Конечно, Томас мог ошибаться, и это сооружение может быть вовсе не амфитеатром, как он предполагал. Но человек искреннее надеялся, что все-таки не ошибся.
Они ехали по ухабистой дороге, спускаясь со склона, на который, как показалось человеку, взбирались целую вечность. Телега весело подпрыгивала на каждой кочке, что попадалась под колеса. Малькома вновь замутило от тряски: завтрак так и просился наружу. Усилием воли он смог подавить возникшее чувство тошноты. И с каждой минутой пережитых страданий, они все ближе подъезжали к воротам, где толпа из разношерстных существ и повозок наконец-то начала заметно редеть.
Зато теперь Малькому стало известно, какая участь, возможно, ожидает его в будущем. Если на арене амфитеатра проводят что-то наподобие гладиаторских боев, то у него появится шанс либо обрести свободу, либо достойно умереть. «Надейся на лучшее — готовься к худшему!» — так иногда говорил Томасу отец, когда они после очередного штормового предупреждения уехали из города. И не зря. Однажды это спасло им жизнь: торнадо почти полностью разрушил небольшой город, стерев с лица земли десятки зданий. Хотя он предпочитал не думать о смерти, но не отрицал, что для него все может кончиться именно так.
«Уж лучше погибнуть в неравном бою, чем провести остаток жизни рабом какого-нибудь богатого аристократа», — однозначно решил для себя Мальком. Его гордость не позволяла кому-то прислуживать и безропотно подчиняться, но в определенных ситуациях он мог про нее забыть. Но стать чьей-то прислугой до конца своей жизни? Нет, такой участи он точно не хочет.
Подъезжая к воротам, Томас обратил внимание на то, что стражники с интересом поглядывали на трофеи громилы. К тому же другие существа, ждавшие своей очереди, так же краем глаза посматривали на человека и горгулью. На несколько минут пленники оказались в центре внимания, из-за чего Мальком еще сильнее почувствовал себя чужим, потерянным и одиноким. Он ощущал себя зверьком, пойманным для того, чтобы удивить народ — без сомнений, они придут поглядеть на диковинку. Потом его продадут какому-нибудь богатому коллекционеру, который с удовольствием станет хвастаться новым приобретением перед гостями. Именно поэтому человек всем сердцем желал, чтобы то сооружение, похожее на амфитеатр, оказалось действительно им.
К громиле вальяжной походкой подошел стражник. Его наружность несколько впечатлила и удивила Томаса: перед ним предстал матерый волк, лишенный одного глаза — от верхней брови до левой щеки шел длинный, уродливо затянувшийся шрам. Воин снял с головы шлем, сунул подмышку и заговорил с работорговцем на том же языке, что и черная пантера.
Их беседа длилась недолго и закончилась продуктивно: бандит вытащил заранее припрятанный кошель, звонко звенящий монетами, и положил в шлем стражника. Тот благодарно кивнул и позволил громиле проехать в город вне очереди. На удивление, никто не стал возмущаться или возражать: существа молча провожали взглядом работорговца, ожидая, когда стражники закончат осмотр повозок и груза.
«Интересно, почему всех сначала проверяют, а потом только впускают? — задумался Томас, глянув на потемневшее небо. — Судя по всему, скоро начнет темнеть», — справедливо заметил он.
Проехав через ворота, они попали на широкую улицу, ведущую вглубь города. Томас несказанно обрадовался, когда они выехали на аккуратно вымощенную из камня дорогу: телегу перестало нещадно трясти, а преследующее человека на протяжении всего путешествия чувство тошноты стало понемногу отступать. Малькому даже не верилось, что после стольких дней мучений, ему повезло добраться живым до цивилизации. И невредимым.
Улицы были заполнены народом: пьяницы, пошатываясь и распевали песни; стражники, бдительно охраняющие покой мирных жителей, следили за порядком. Повсюду разъезжали экипажи. Кучерам приходилось надрывать глотки, крича на зазевавшихся прохожих и пьяниц, чтобы ненароком ни на кого не наехать.
Человек с завистью смотрел на жителей, свободных от оков, что спокойно разгуливали по улицам города. Им неведомо, каково это — сидеть
