Только сейчас Томас понял, что давно не слышал звонкое бряканье ключей. Зеленокожий куда-то ушел, оставив их без присмотра. Ну а куда они денутся? Из этой клетки не выбраться. Тут нужно либо обладать чудовищной силой, либо навыками взлома. Ни с тем, ни с другим Малкольму не повезло. Даже по меркам родного мира его вряд ли можно было назвать сильным. Так, способным за себя постоять. Он же никогда железом всерьез не интересовался, всего себя посвятив смешанным боевым искусствам, а не бодибилдингу.
Но хуже всего было другое… Этот восхитительный аромат жареного мяса, от которого рот тут же наполнялся слюной, добрался и до них. Тягостную «тишину» нарушило одинокое урчание. Томас поморщился, схватившись за живот. Он с самого утра ничего не ел. Не смог даже заставить себя проглотить хотя бы кусочек. Слишком сильно волновался, его прямо всего трясло. Поэтому почти весь день ходил туда-сюда по дому, продумывая бой. Это помогло отвлечься. Правда, оказавшись на ринге, он напрочь позабыл про тактику, которую так тщательно продумывал. Там все за него делало тело, а разум лишь реагировал. Как и с теми орками. Они бы скрутили его куда быстрее, если бы иногда не вмешивались рефлексы.
— Человек, — послышался за спиной мерзкий скрипучий голос. — Давно же вас не вылавливали.
На секунду Малкольм лишился дара речи и забыл про голод. Ну хоть кто-то в этом мире, придуманном им самим, говорил на понятном ему языке. Правда, не без акцента. Да и само произношение довольное необычное, как будто из очень старых черно-белых фильмов. Но, хоть что-то! Наконец-то!
— Что молчишь? — требовательно спросил незнакомец, подойдя почти вплотную к клетке. Томас сразу узнал его. Это тот самый человек со шрамом. — Или ты немой?
— Нет, — помотал головой он.
— Это плохо, — разочарованно протянул собеседник. — Немой раб стоит дороже.
— Ч-ч-чего?
— А вот за тупого раба дадут меньше.
— Тебе повезло, что между нами эта решетка, мразь, — процедил сквозь зубы Малкольм, играя желваками. — Можешь спросить у тех зеленокожих, что притащили меня сюда. Они знают, про что я.
— Как страшно, — наигранно испугался человек со шрамом.
— Ну тогда что тебе стоит выйти со мной один на один, а?
— Забавный. Оставлю тебя себе. Уж я-то знаю, чем мы с тобой займемся, — и похабно улыбнулся.
От интонации, с которой эти слова были сказаны, Томасу стало жутковато. К тому же выражение лица незнакомца… Может быть ему и показалось, но, кажется, он имел в виду далеко не спарринги.
— Что замолчал? — усмехнулся человек со шрамом. — Страшно стало, да?
— Пошел ты, — уже не так уверенно огрызнулся Томас.
— Не знаю, что ты сказал, человек, но, думаю, это был признак бессилия. Сбить с тебя спесь оказалось так легко. Теперь я еще больше хочу тебя. Вы, люди, жалкие и слабые. Я с удовольствием растопчу твою гордость.
— Но ты же сам человек!
— Что ты сказал? — моментально помрачнел незнакомец.
— Ты сам человек, — медленно повторил Малкольм, не до конца понимая, что к чему.
— Как ты посмел причислить меня к своему народу?! — взорвался собеседник. — Ты, видимо, не осознаешь, кто перед тобой, да? Мы известны под разными именами, одно из них ты должен знать, человек. Я — Лотион, эльф из великого Даэртаура! И теперь ты мой. Советую тебе запомнить имя своего будущего господина, раб.
Лотион надменно задрал голову, развернулся и пошел прочь. Ошарашенный Томас молча проводил его растерянным взглядом. Раб? Господин? Эльфы? Орки? Какого черта здесь происходит? Он что, попал в лапы работорговцев? Все эти вопросы кружили в его голове подобно воронам над полем битвы, ищущих чем бы поживиться. А поживиться будет чем — к примеру, его трезвым рассудком, от которого скоро ничего не останется.
Зато трехглазому было на все плевать. Он как сидел в одной позе, так и сидел. Даже не моргал. Только благодаря сужающимся и расширяющимся зрачкам становилось понятно, что он еще не обратился обратно в камень. Ну хоть сокамерник не пытался сожрать его — и на том спасибо.
— Что уставился, рогатый? — недовольно пробубнил Малкольм и отвернулся. Хватит на сегодня впечатлений.
*
Раз-Два лениво подкинул пару веток в костер. Огонь тут же принялся их жадно пожирать, довольно потрескивая. Он взял ложку, помешал похлебку в котелке, принюхался. Пахнет ничего так. Почерпнув, осторожно попробовал. Недурно. Не так вкусно, как шаддан, но пленные и этому будут рады. Кормят — и ладно!
По крайней мере, так бы думал Раз-Два, если бы сам угодил в лапы работорговцев. Невольником всяко лучше быть, чем мертвым гордецом. Или нет. Он еще до конца не решил, как бы поступил. Наверное, все зависит от того, кто его пленит или купит. Вдруг попадется вполне нормальный господин, который будет о тебе хоть немного да заботиться? Ведь в жизни любого главное что? Еда, одежда и крыша над головой. Если все это есть, то какая разница каким образом досталось?
Похлебка закипела. Раз-Два осторожно снял котелок с костра, поставил на землю. Надо дать ей немного остыть и разлить по мискам. Главное — не забыть. А то уже такое бывало. Они же не его рабы, чтобы он переживал о них.
К костру подошел Клык. Он сел, протянул руки к костру, сказал задумчиво:
— Наш вождь желает видеть тебя, Раз-Два.
— Почему именно меня? Ты же скрутил того человека, а не я.
— Не знаю, — спокойно ответил товарищ. — Так ли важно, кто скрутил его, если из всех нас только ты умеешь пользоваться камнем работорговцев? Не всегда сила решает, брат. Далеко не всегда.
— Там нет ничего сложного, — отмахнулся Раз-Два. — Это же не магия, а какой-то древний механизм.
— Уверен? — недоверчиво покачал головой Клык.
— Уверен, — кивнул он. — Я же не стою там, не читаю заклинания. Но вот камень точно магический. Готов на это свой клык поставить.
Товарищ вопросительно взглянул на Раз-Два.
— Ты его хоть раз в руках держал? Нет? То-то же. Достаточно будет дотронуться до камня, чтобы ощутить эти странные колебания. У меня после них обычно руки дрожат. И ничего не могу поделать. Вот дрожат — и все! И пальцы не слушаются. Ни согнуть, ни разогнуть. Ну не магия?
— Магия, — устало согласился
