— Не вставай, — приказал мастер-переводчик. — Твой организм еще не полностью оправился.
— От чего? — не слабо удивился Томас. — Я же себя прекрасно чувствовал в термах…
«…пока со мной что-то не сделал демон!» — додумал он.
— Твоя рана на животе была нанесена не обычным клинком, а зачарованным. Он нес на себе темную печать колдовского проклятья. — Наставник был мрачнее тяжелых дождевых туч.
— Что не так? — занервничал Мальком при виде столь серьезного и озадаченного выражения на лице собеседника.
Мастер-переводчик оторвал взгляд от пола и пронзительно посмотрел на иноземца.
— Я не думал, что мой младший брат теперь работает на кого-то очень могущественного, способного втайне воспользоваться услугами мастера темного и очень древнего магического искусства зачарования в обход Коллегии, — поделился своими опасениями наставник.
«А я-то уже подумал», — успокоился и заметно расслабился Томас.
— Что за Коллегия? — тут же пробудилось его природное любопытство.
— Коллегия магов Архейма существует с самого основания города, — по тому, как начал свой рассказ мастер-переводчик, Мальком понял одно — рассказ будет не коротким. — Долгое время там собирались маги всех четырех народов, а также гости с других континентов и соседних королевств, чтобы обменяться опытом, поделиться знаниями или освоить новые заклинания под внимательным взором именитых мастеров своего дела. Но после событий, которые привели к тому, что магии в нашем мире стало намного меньше, Коллегия сильно изменилась: она перестала быть просто сборищем дружелюбных волшебников, готовых делиться своими знаниями и мудростью с другими, став оплотом для одних и тюрьмой для тех, кто преступал черту закона.
— В общем, они всячески пытались защитить простых людей от темных магов? — подытожил Томас, сумев уместить весь смысл в одно предложение.
— Да, но только они боролись не с темными магами, а с черными! — с важным выражением на лице поправил своего собеседника наставник.
— Какая разница? Разве это не одно и то же?
— Нет! Тот, кто занимается темными магическими искусствами — темный маг, а черным называют только того, кто использует свои силы во вред другим или ради собственной выгоды.
— В твоих словах есть зерно истины. — Мальком никогда всерьез не задумывался о добре и зле. В его мировоззрении между этими понятиями была четкая, даже очевидная грань, позволяющая понять, кто есть кто.
— Ты все равно не до конца понял мои слова и уж точно не проникся ими всей своей сущностью, но это приходит с возрастом или с опытом.
— Как знать, — не стал спорить с наставником Томас.
В комнату вошел рыжеволосый коротышка, неся в руках поднос с едой, от которой шел густой пар.
— Когда-то Архейм был процветающим городом, где даже простолюдин или кочевник мог стать знатным купцом, мастером кузнечных дел, ювелиром или магом — было бы желание! — неожиданно заговорил мастер-переводчик, пока Мальком поднимался с лежанки, чтобы сесть и покушать. — Из-за постоянных войн, которые происходили внутри нашего королевства, мы превратились в варваров, стремящихся обогатиться на бедах других. Никто не подаст руки, чтобы помочь встать на ноги, зато с удовольствием помогут тебе расстаться с кошельком, одеждой и жизнью.
Когда Томас сел и уперся спиной в стену, лекарь аккуратно поставил поднос с едой ему на ноги.
— Откуда ты можешь знать, что раньше было совсем не так? — недоверчиво посмотрел на наставника Мальком.
— Я бессмертный.
— Ну да, я тоже! — засмеялся Томас. — Я скорее поверю в то, что существуют драконы, чем в то, что ты — бессмертный. Это же невозможно!
— Драконы существуют, — обиделся мастер-переводчик.
Томас в этот момент как раз потянулся за ломтем хлеба, как рука застыла на полпути.
— Ты же сейчас надо мной прикалываешься? — опешил он.
— Что значит «прикалываешься»? — растерялся наставник, словно не знал, как реагировать на слова иноземца: то ли обидеться, то ли рассердиться, то ли рассмеяться.
— То есть, ты же не серьезно о драконах? — перефразировал свой вопрос Мальком, хватая хлеб. В этот раз в деревянной тарелке была не каша, а жирный мясной бульон с большим куском мяса и кучей овощей (или растительности), если судить по внешнему виду последних.
— Возможно, тебе однажды повезет самому увидеть драконов, — не стал вдаваться в подробности собеседник.
— Не уверен, что госпожа удача улыбается мне, — скис Томас, как только снова вспомнил о предстоящем бое. — Я не готов запачкать свои руки в чужой крови.
Наставник посмотрел в сторону двери. Из-за туч показался небольшой кусочек желтоватой луны, одинокие звезды подмигивали тем, кто не пребывал в цепких объятьях сна.
Томас проследил за взглядом внезапно умолкшего собеседника, смотревшего на небосвод. Ему показалась, что эта ночь — темнее всех остальных в его жизни. Наверное, такое впечатление создавалось благодаря облакам, которые скользили по небу и закрывали собою то бледно-желтый диск луны, то ярко горящие звезды. Или же тому виной было закравшееся в самую душу чувство безысходности, неотвратимости уготованной ему судьбы. Возможно, причина крылась в одном — эта была его последняя ночь, поэтому она должна хоть чем-то отличаться от других.
— Завтра мы поговорим об этом, а сегодня позволь себе насладиться безмятежной тишиной ночи, — прервал затянувшееся молчание наставник.
Он посмотрел на лекаря, а затем спешно зашагал прочь, словно куда-то опаздывал.
Томас решил последовать великолепному совету мастера-переводчика. Выбросив все плохие и тяжелые мысли о предстоящем бое и о смерти, он попробовал насладиться едой и чуть ли не безупречной тишиной ночи. Её изредка нарушали чьи-то далекие выкрики, пение ночных птиц и внезапные порывы ветра. В его мире тишина — относительное понятие, ведь ночью по безлюдным улицам постоянно сновали машины, был слышен рев двигателей и жалобный визг резины.
Мясной бульон оказался на редкость вкусным и питательным. Одной порции хватило, чтобы набить желудок и ощутить убаюкивающую сытость. Последний маленькой кусочек хлеба он запил холодной водой. Лекарь протянул пузырек с чудотворным зельем. Томас не был против такого способа провалиться в мягкие объятья сна, лишь бы избавиться от назойливых мыслей, деморализующих его боевой дух. Не трудности ломают человека и делают его слабым, а он сам себя. За одной мыслью о поражении следует другая, порождая сомнения, которые медленно, но верно разлагают уверенность в собственных силах. Как только это произойдет, надо будет лишь слегка надавить на человека, чтобы он сломался.
Мальком чувствовал себя точно
