– Почему коллективизацию? – засмеялся Роман.
– Ну как? Всё отнять, равномерно поделить и распределить. Только китайцы небожественной музыки не захотели, нам подсунули. А мы…
– Слушай, Бонифаций, – прервал его Роман, – ну какая здесь война? Просто с темперированным строем музыку делать гораздо удобнее. Удобство же всегда победит!
Бонифаций яростно встрепал немытую шевелюру.
– Слава богу, нет! Не всегда удобство побеждает, понимаешь! Заповеди соблюдать тоже не самое удобное дело! Соблюдают же… всё-таки!
Роман удивлённо посмотрел на Бонифация.
– Ты верующий стал, что ли?
– Хотелось бы… Непросто это. – Бонифаций дрожащей рукой перевернул опустевшую бутылку, пытаясь отыскать в ней хоть немного водки. Бутылка выпала из руки и покатилась по стильному фиолетовому ковролину. – В общем, можно сказать, не получилось у меня, понимаешь…
– Слушай, а как же Бах? – торопливо спросил Роман. – Он же гений, и устремления у него возвышенные были, насколько я знаю. А ведь именно он создал «Хорошо темперированный клавир».
– Ну да. Гений с устремлениями. Как академик Сахаров со своей водородной бомбой. Бах и закрыл окончательно сакральную музыку. И сделал это так гениально, что ни у кого неудобств не возникло. Великий гуманист, понимаешь! Пойду я.
Бонифаций попытался встать, рухнул на ковролин рядом с бутылкой. Вдруг закатил глаза и начал нехорошо похрипывать. Всё произошло очень быстро. Роман испугался и позвонил Лидусе, которая как раз в это время брала очередные билеты в Москву.
– Ему надо срочно очистить желудок! – закричала Лидуся. – Может, твоя водка вообще палёная!
Роман схватился за голову.
– Куда я его потащу! Там Осик в коридоре с какими-то людьми, небось, нужными!
– Значит, в комнате сделаешь. У тебя есть кулер и мешки для мусора. Что ж теперь – умереть человеку?
Пока они мило беседовали – Бонифаций сам очистил желудок, не воспользовавшись мусорными пакетами. После этого ему полегчало, но стало стыдно. Он начал рваться из комнаты, как птица на волю. Роману пришлось удерживать его, пока неизвестные голоса в коридоре не затихли. После чего Бонифаций уполз, непрерывно извиняясь, но оставив блевотину на ковролине.
Почти сразу после его ухода в комнату Романа заявился Осик. Осмотрел блевотину и веско сказал:
– Надеюсь, это первый и последний раз, Ромушка!
– Ты что, думаешь, это я?
– Нет. Я видел, как ты его приводил. Мы договаривались ведь, что у нас здесь… таки приличная квартира.
Роман и сам раскаивался, что привёл Бонифация, но тон Осика ему не понравился.
– Я, знаешь ли, сам люблю приличные квартиры. Но с какой радости ты указываешь мне? Это – моя комната, я плачу за неё.
– Это мой бизнес, Ромушка, – ласково сказал Осик, глядя Роману в глаза, – я в него слишком много вложил.
– Разве мы не вместе работаем?
– Несомненно. Но работников всегда можно заменить. Есть на свете всякие арфисты с абсолютным слухом, правда? Хотя мне бы очень хотелось работать с проверенными людьми. Я надеюсь, Ромушка, ты меня понял правильно.
И Осик, тонко улыбнувшись, вышел, оставив Романа в неприятном расположении духа. Следующие полчаса Роман приводил ковролин в порядок. Размеренные движения тряпкой постепенно успокоили его. И вдруг в голове прозрачно и стройно сложилась схема. Метафора будущего исследования. Натуральность, неправильная и живая. Искусственность, строго организованная, прекрасно воспринимающаяся, но ведущая к смерти. История борьбы цивилизации с натуральностью.
Метафора сверкнула в мозгу так ярко, что Роман зашвырнул грязную тряпку на новый серый диван и бросился к компьютеру набивать главные тезисы. Часа два он лихорадочно стучал по клавиатуре. Потом собрался и поехал в университет к шефу, чтобы показать набросок. Лично, без Интернета. Шеф был занят с другими студентами. Роман кружил около его стола, как робкий первокурсник. Тема то казалась ему великолепной, то теряла смысл… Наконец профессор обратил на него внимание.
– Вы ко мне, Роман? Слушаю вас.
Роман положил на стол листы. Шеф вникал, морщась и покашливая.
– Что это? – наконец спросил он.
– Ещё тема. Может, для диплома взять, вместо Парменида? Или потом, если получится…
Шеф вздохнул.
– Надо подумать. Но это тоже не комильфо, честно говоря. Понимаете, Роман, бывают люди, призванные к философии и просто интересующиеся ею. Конечно, неприятный это разговор, особенно для конца пятого курса.
– Но всё же, как, по вашему мнению, эта тема лучше Парменида?
– Как бы это сказать? С Парменидом получается научно, но не интересно. А здесь – интересно, но не научно. Это – не тема для диплома, во всяком случае, диплома по философии. Хотя… знаете, что можно сделать? Попробуйте написать эту работу, если успеете. Я поговорю с культурологами, может быть, позовём их на защиту. На телеологию культуры, тема, пожалуй, тянет.
– Спасибо вам, Валерий Иннокентьевич, – сказал Роман, забирая листки.
«Телеология культуры» звучало в его голове как юридическая формула, дающая право на жизнь его сомнительному исследованию.
Глава восьмая. Коллеги
– Ромушка! Мы едем на гастроли в Польшу! – закричала Лидуся ещё с порога. – А потом, Осип сказал, что есть шансы и на Америку!
– Не знаю, как я поеду. У меня диплом на носу, – хмуро отозвался Роман.
Глаза у него были красные от недосыпания, стол ломился от толстых книг по музыке, истории и даже медицине.
– Ро-муш-ка! Я слышу упадничество в твоих речах. – Осик тоже зашёл в комнату. – Что плохого в дипломе? У меня он тоже в этом году. Правда, мне его уже написали за денежку.
Роман выразительно посмотрел на Осика. Тот тут же запел на мотив жестокого романса:
– О, отверни скорей лицо, гримасой кислой увенчанец!
– Не смешно, Оська, – сказал Роман, – я-то себе диплом покупать не буду.
– Тогда позволю себе напомнить, как директор, что ты у меня работаешь по трудовому законодательству и таки обязан появляться на службе. Сегодня твоя служба будет заключаться в репетиции с гитарой и флейтой.
– Чего? Что это ещё за гитары-флейты?
– В Польше у нас концертный формат, – объяснила Лидуся, – Осип решил расцветить кифару другими инструментами.
– А то как же – наш бриллиант, да без оправы! – засмеялся Осик.
Гитарист с флейтистом оказались вышколенными. Видно, Осик тщательно проинструктировал их насчёт звёздности Романа и проекта в целом.
Хорошая вышла поездка в Польшу. Бигос и запечённая рыба. Стылая туманная Висла, в железных панцирях мостов. Авангардные костёлы и гордые независимые польки. На их фоне Лидуся казалась Роману очень милой. Пока зачем-то не завела разговор о женитьбе. Осик в Польше завязал много полезных связей, и следующая поездка была уже в Германию.
Там были: дивные сосиски, ящики с цветами на всех балконах, жилистые немки, улицы имени поэтов-романтиков и, конечно, язык. Язык философии. Осик, правда, больше запомнил дотошного немца, который пытался разоблачить медицинскую составляющую кифаротерапии.
Во время гастролей Роман писал свою работу. Нужно было уложиться в срок, и он успел. Шеф, Валерий Иннокентьевич, одобрительно крякнул и повёл его знакомиться с культурологами, ибо защита близилась.
Защищался он, когда
