– Даже так?
– Во всяком случае, их следует воспринимать именно как предвидение и предупреждение.
– Надо поговорить с Ядогавой, – сказал Бугров. – Космологические теории и постулаты – его епархия. Сон о свече вообще исключительно символичен.
– Да и с превращением космолёта в излучение – не хуже, – кивнул Вересов. – Я не верю в наличие замкнутой границы Вселенной, идея старая и давно сменившаяся теорией Мультиверса с вечной инфляцией, но что, если учёные ошибаются? Где наш эксперт?
– Полагаю, запаковался в кресле и терзает Эрга, изучает записи Вестника. У него появилась возможность оценить теории коллег.
Вересов посмотрел на свой коммуникатор.
– По идее, он должен спать.
– Проверим?
– Даль Данилович, – осмелился напомнить о себе Иван. – Товарищ полковник, Лиза летит со мной!
Лоб Вересова пересекла вертикальная морщина.
Точно с таким же выражением лица отреагировал на заявление оператора Бугров.
– Не понял.
– Я лечу с ним! – сделала шаг вперёд Елизавета, дерзко вскинув голову. – И вы не вправе мне запретить!
Мужчины помолчали. Облечённые «штатной» властью, они могли бы просто приказать подчинённым исполнить приказ. Но оба понимали чувства космолётчиков, уважали их и спорить не стали. Лишь Бугров проворчал:
– Так и знал, что они придумают какой-нибудь трюк. Хотя, – он посмотрел на Вересова с прищуром, – вы можете решить по-другому.
Уголок губ полковника съехал вниз: он сделал попытку улыбнуться.
– Я уже решил.
Иван напрягся.
Елизавета тревожно оглянулась на него, отступила назад, взяла молодого человека под руку.
– Я тоже остаюсь с ними, – сказал Вересов хладнокровно.
В зале поста управления родилась пронзительная тишина.
Бугров оглядел твёрдое лицо начальника экспедиции.
– Вы меня поражаете, полковник.
– Ночью я собрал группу, и мы обсудили дальнейшие планы. На Землю возвращается только лейтенант Велиар, его ждёт невеста. Остальные продолжают путь.
Елизавета изумлённо раскрыла глаза.
– И Марфа остаётся?!
Вересов кивнул.
– У неё появился стимул.
– У неё роман с Ромой Лапиковым, – догадалась Елизавета.
– Обалдеть! – простодушно сказал Иван, ощутив слабое эхо сожаления; перспектива побыть на борту «вселенолёта» вдвоём с любимой нравилась ему больше.
– Неплохая компания, – сказал Бугров, и было непонятно, одобряет он решение Вересова или осуждает. – Будь моя воля, я тоже пошёл бы с вами. Всё же интересно было бы взглянуть, существует ли что-то за Бесконечностью.
– Отлично сказано, Виталий Семёнович, – похвалил капитана Вересов. – Даже сэнсэй Ядогава не сказал бы лучше. Но вы нужны на Земле.
– Да понимаю, – отвернулся Бугров.
Елизавета бросилась на шею Ивана.
– Как я рада, Ванечка!
Вересов наконец улыбнулся по-настоящему.
3Ядогава ворвался в каюту Вересова, собиравшего личные вещи, как ураган, глаза его горели. Полковник впервые видел обычно сдержанного эксперта в таком состоянии.
– Как вы могли, Даль-сан? – с порога начал он с укором. – Вы улетаете с Вестником, а меня не берёте?!
– Присядьте, – показал на кресло Вересов. – Кофе хотите?
Ядогава сверкнул глазами, открыл рот… и взял себя в руки. Лицо его стало гладким, отражая внутреннюю уравновешенность.
– Спасибо, не надо. Извините, Даль-сан. – Японец сел. – Но это неправильно. Я тоже полковник СКБ и заслуживаю доверия.
– Я вам доверяю.
– Тогда почему же не взяли с собой? Почему о возвращении «Дерзкого» на Землю я узнаю от капитана Бугрова?
– Мне показалось, что вам важнее изучать наследие Мертвеца на Земле. Все полученные материалы останутся на крейсере.
– На крейсере! – фыркнул Ядогава, но снова заставил себя успокоиться. – Бросок за пределы видимой Вселенной намного интереснее и важнее!
– Вы не молоды…
– Оставьте, Даль-сан, мне всего лишь пятьдесят девять, а японцы живут до ста. Пятьдесят девять, конечно, не молодость, но и далеко не старость. К тому же все ошибки, свойственные молодости, я уже совершил.
Вересов хмыкнул, закрывая небольшой несессер.
– Ошибки молодости, как говорил мой старший брат, не исчезают, они приводят к ошибкам старости.
Ядогава непонимающе посмотрел на хозяина каюты.
– Извините?
Вересов поднял руку.
– Не принимайте близко к сердцу, Ядогава-сан, я пошутил. Вы хотите лететь с нами?
– Несомненно!
– Хорошо.
Ксенолог замер, не ожидая такой реакции, пожевал губами, по лицу его пробежали, сменяя друг друга, оттенки чувств, и оно снова стало бесстрастным. Он встал, сложил ладони перед грудью, поклонился.
– Благодарю, Даль-сан! Никогда не забуду! Пойду собираться, если разрешите.
Вересов кивнул, проводил гостя глазами. Вспомнил недавний разговор с Эргом: компьютер крейсера намекнул ему на какое-то открытие, сделанное экспертом.
– Ядогава-сан, минуточку.
Ксенолог оглянулся на пороге.
– Слушаю вас.
– Вы сделали какое-то открытие?
– А-а… да, хотя открытие – слишком громко звучит. В начале двадцать первого века наши астрономы зафиксировали интересное явление в космосе, получившее название FRB-вспышки[12]. Их насчитали более полусотни. Так вот, я случайно обнаружил, что координаты некоторых вспышек совпадают с координатами цивилизаций, хранящимися в памяти Мертвеца.
– Интересно.
– Ещё бы! Теперь понятно, что астрономы ещё сто лет назад поймали сигналы разума, обжившего космос задолго до появления человека. Я оставлю свои записи капитану Бугрову.
– На Земле обрадуются.
– Надеюсь. – Ядогава скрылся за дверью.
Вересов оглядел каюту, интерьер которой стал ему привычнее интерьера квартиры в Плесецке, вызвал киба и приказал ему отнести несессер к месту поселения. Решено было разбить лагерь не в зале управления Вестника, где раньше жили Ломакин и Елизавета Клод-Сантуш, а в парке. Причём не в том, где стоял «Дерзкий», а в специально созданной по просьбам женщин зелёной зоне: Вестник выполнил их не без труда, так как живых земных деревьев, цветов и травы у него не было, и создавать все атрибуты земной природы пришлось по записям в компьютерах и по памяти жильцов. Зато получился ландшафт исключительно качественным, вполне земным: лес, поле в цветах, речка, голубое небо с плывущими облачками, птички поют, – и даже привыкший ко всему капитан Бугров одним словом, но ценил творение Вестника, сказав:
– Божественно!
Понаблюдав, как юркие кибы и фозмы собирают лагерь: из крейсера выгрузили жилые модули класса «турдом», в которых могли свободно разместиться десять человек (каждый член группы получил по двухкомнатному номеру со всеми удобствами), пищевые синтезаторы, полевую кухню, запасы продовольствия и воды на год, три катера, исследовательский комплекс «Аргус», а также оружие (куда ж без него, как сказал Мишин), – Вересов поднялся в рубку корабля.
В рубке, как всегда, царили тишина и сверкающая чистота. Экипаж находился в рабочем состоянии, контролируя каждый свою систему, и только капитан Бугров казался гостем, неспешно прогуливаясь по залу мимо супертехнологичных ложементов членов экипажа. Увидев Вересова, он поднял брови и остановился.
Все совещания и обсуждения сложившейся ситуации были закончены, распоряжения отданы, и говорить было не о чем. Но Бугров не стал уточнять у начальника экспедиции, что тот забыл в крейсере.
– Депешу в ЦУП, – сказал Вересов, избегая смотреть прямо в лицо капитану.
– Послана, – сказал Бугров.
– Ответ?
– Ответа нет.
В принципе эту тему можно было не затрагивать. Даже мгновенная ВСП-связь не гарантировала обмен посланиями на расстояниях в сотни парсеков, а тем более в условиях плотной упаковки ядра галактики звёздами. Несмотря на безупречную ориентацию в пространстве, компьютер крейсера мог элементарно не попасть «шпагой суперструны» в Солнечную систему. Вересов знал это, но всё равно спросил.
– Через час пошлём ещё одну, – пообещал Бугров. – Кстати, можем попросить Копуна…
– Нет! –
