– Он такой начитанный! – добавил Клаус.
Услышав эти слова, Эсме запрокинула голову и расхохоталась так, что потрескивающие слои ее громадного платья заколыхались.
– Начитанный! – повторила она подчеркнуто гнусным тоном. – Начитанность в этом мире еще никому не помогла! Много лет назад мне велели целое лето читать «Анну Каренину», но я сразу поняла, что эта дурацкая книжка мне ни к чему, и бросила ее в камин! – И она со смешком нагнулась и подобрала еще несколько обугленных дощечек, а потом отшвырнула их в сторону. – Только поглядите на свой драгоценный штаб, вы, волонтеры! От него ничего не осталось, прямо как от моей книжки. А теперь поглядите на меня! Я красива, я элегантна, я курю сигареты! – Она снова захохотала и стала глумливо тыкать в детей пальцем. – Если бы вы не потратили кучу времени, уткнувшись носами в книжки, вы бы уже заполучили обратно вашего драгоценного младенца!
– Мы и так ее получим, – твердо ответила Вайолет.
– Правда? – насмешливо спросила Эсме. – И как вы намерены это сделать?
– Я намерена поговорить с Графом Олафом, – сказала Вайолет. – А он отдаст ее мне.
Эсме опять запрокинула голову и захохотала, однако энтузиазма в ее голосе поубавилось.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась она.
– То, что сказала, – отозвалась Вайолет.
– Гммм, – подозрительно протянула Эсме. – Дайте-ка подумать. – И подруга злодея зашагала туда-сюда по замерзшему пруду, а ее громадное платье потрескивало с каждым шагом.
Клаус наклонился к уху сестры.
– Что ты делаешь? – спросил он. – Ты что, серьезно считаешь, что мы сможем простыми уговорами добиться, чтобы Граф Олаф отдал нам Солнышко?!
– Не знаю, – шепнула Вайолет, – но это все равно лучше, чем заманивать врага в ловушку.
– Не стоило рыть эту яму, – согласился Куигли, – только мне кажется, что идти прямо в руки Графу Олафу тоже не стоит.
– На то, чтобы снова взобраться на Коварную гору, понадобится время, – рассудила Вайолет. – Пока долезем, что-нибудь да придумаем.
– Надеюсь, – кивнул Клаус, – но если мы ничего не придумаем…
Клаусу не удалось сказать, что произойдет, если они ничего не придумают, так как Эсме захлопала в ладоши, чтобы привлечь внимание детей.
– Если вы и вправду хотите поговорить с моим другом, – заявила она, – то я могу привести вас к нему. Если бы вы были хоть чуточку поумнее, то поняли бы, что он у вас прямо под носом.
– Мы знаем, где он, Эсме, – заверил ее Клаус. – Он на вершине водопада, у источника Порченого потока.
– Тогда вы, наверное, знаете, как туда попасть, – сказала Эсме. Вид у нее был глуповатый. – Сани вверх по склону не ездят, так что я, честно говоря, не понимаю, как туда добраться.
– Она придумает, – сказал Куигли, показывая на Вайолет.
Вайолет улыбнулась своему другу, благодаря его за поддержку, и закрыла глаза под маской. Она снова услышала песню, которую ей пели, когда она была совсем крошкой. Вайолет уже придумала, как троим детям вместе с Эсме подняться по склону, однако, размышляя о путешествии, она вспомнила о песне, о которой не вспоминала много лет. Не исключено, что и вам пели эту песню, когда вы были маленькими, – быть может, желая вас убаюкать, развлечь во время долгой автомобильной поездки или научить секретному шифру. Песня называется «Итци-Паучонок», и печальней этой песни на свете не сыщешь. В ней рассказывается о том, как некий паучок пытается взобраться по водосточной трубе, но стоит ему достичь середины, как его смывает поток воды – не то начинается дождь, не то кто-то злонамеренно включает кран, а в последних строках песни паучок решает снова влезть по трубе, и, скорее всего, его снова смоет водой.
В последний раз взбираясь по замерзшему водопаду, Вайолет Бодлер не могла не вспомнить о бедном паучке. Бок о бок с нею по склону карабкались Куигли и Клаус, а за собой они тащили Эсме Скволор вместе с ее санями. Приладив две последние вилки к ботинкам Клауса, Вайолет велела спутникам обвязать кожаные ремни санок вокруг пояса и тянуть подругу злодея за собою по льду. Добираться таким образом до вершины Коварной горы было сущим мучением, особенно после того, как трое детей всю ночь не спали, выкапывая ловчую яму, к тому же вполне могло случиться так, что стекавшая по льду вода Порченого потока смоет их, словно того паучка из песенки, которую слышала Вайолет, когда была маленькой девочкой. После того как по склону дважды вскарабкались на кошках-вилках, проехались на санях и посветили на него ярким солнцем Фальшивой весны, лед стал тонким и хрупким и после каждого шага слегка дрожал. Было ясно, что склон измучен не меньше, чем сами альпинисты, а лед скоро совсем растает.
– Н-но! – кричала Эсме из санок. Этим криком подбадривают вьючных лошадей, но восхождение он ничуть не облегчал.
– Хорошо бы она замолчала, – прошептала под маской Вайолет.
Она постучала по склону канделябром, и кусочек льда откололся и упал на пепелище штаба. Вайолет поглядела ему вслед и вздохнула. Ей никогда не увидеть штаб Г. П. В. во всем его великолепии. И никому из Бодлеров это не удастся. Вайолет никогда не узнает, как приятно было готовить в кухне обед, глядя на два рукава Порченого потока и болтая с прочими волонтерами. Клаус никогда не узнает, как приятно было отдохнуть в тишине и покое библиотеки и изучать тайны Г. П. В., устроившись в удобном кресле и положив ноги на пуфик с такой же обивкой. Солнышку никогда не удастся включить проектор в кинозале, попрактиковаться в искусстве ношения фальшивых усов в учебном центре маскировки или посидеть в гостиной за чаем, лакомясь миндальным печеньем по рецепту моей бабушки. Вайолет не придется ставить химические опыты ни в одной из шести лабораторий, Клаусу – упражняться на брусьях в гимнастическом зале, а Солнышку – готовить для тренеров по плаванию десерты со жженым сахаром. И никому из Бодлеров не доведется познакомиться с лучшими и самыми любимыми волонтерами – ни с инструктором-механиком С. М. Корнблатом, ни с доктором Айзеком Ануистлом, ни с тем храбрым волонтером, который выбросил сахарницу из кухонного окна, чтобы она не погибла в огне, и смотрел, как она уплывает по рукаву Порченого потока. Ничего подобного Бодлерам не суждено увидеть, как мне не суждено ни увидеть снова мою обожаемую Беатрис, ни достать из холодильника корнишон, который я там оставил, и поместить его на должное место в зашифрованный сэндвич. Разумеется, Вайолет не знала, сколько всего ей не доведется изведать, однако, глядя вниз на обширное пепелище штаба, она не могла избавиться от чувства, что все путешествие в Мертвые горы оказалось столь же
