– Оракул говорил об этом… – кивнул Хэла, – мы до последнего надеялись, что этого не случится.
– А вот акхэя об этом еще не знает, а когда поймет, то решит отправиться дальше, в обитель Творцов.
– Но тьмы на планете сейчас так много… какая-то ее часть рано или поздно просочится в недра.
– Как ты правильно заметил, Фарис, это лишь ее части. Они не представляют угрозы для Источника, но лишь для живых. Поглощая их души и уничтожая тела, она присваивает себе знания, которые помогают ей двигаться дальше. Самая опасная часть – это ее сердце… – принцесса положила руку на рукоять хопеша и сжала ее, – маленький сгусток, размером с кулак. Пока еще слишком слабый, но собирающий силы…
– Слабый? Значит, можно его уничтожить?
– Можно, – кивнул Странник, – но у меня нет больше ни моего истинного тела, ни моего корабля. Сил одной моей души не хватит на ее полное уничтожение. За семьсот лет я сделала достаточно, чтобы ослабить ее. Теперь же могу лишь наблюдать.
– И где ее сердце сейчас?
Эваларин перевела взгляд с меча на Хэла.
– …Внутри Ивалирана, – выдержав паузу, ответила она. – Становится частью перводуши Марса, и именно поэтому его нельзя убить сейчас. С перводушой она сможет пройти в Источник. Но я убью его за пределами острова Хранителей, там, куда ваш оракул не смог заглянуть.
– Но как она смогла стать его частью? – Фарис чувствовал, как сильно билось его сердце от нахлынувших эмоций. – Ведь когда тьма касается души и тела – человек умирает.
– Все дело в том ритуале, что придумали в доме Ран и провели четырнадцать лет назад. Ивали добровольно отделил часть своей души, дабы поделиться ею с сестрой. Именно в этот момент акхэя и заполнила образовавшуюся пустоту. У меня же не было иного выбора, как занять свое место в теле новорожденной принцессы… Так я не допущу смерти Ивалирана от чьих-либо рук и не позволю акхэе добраться до Источника, до любого из них в любом из миров.
– Если наш почти иссох, как ты говоришь, то разве есть смысл не пускать ее туда?
– «Почти» не значит «полностью». Из него она все еще сможет воссоздать себя. Хотя он уже давно не принимает душ… возможно, именно из-за этого на планете так много развелось призрачных огней…
– Что станет с перводушой Марса?
– Забудь о ней, – покачала головой Эваларин, – она оказалась слабой и неспособной оказать ей сопротивление. Пока она еще помнит себя, но большая часть ее знаний перешла к акхэе. В конце она поглотит его душу полностью и займет ее место. Именно это мне предстоит предотвратить.
– Но как?
– Не знаю… Творец моего мира сказал ждать и делать то, что должно. У Творца творцов есть замысел, и все будет согласно ему…
Безмолвно видение души Странника исчезло, и Фарис вновь видел перед собой лишь Эваларин.
– Фарис, а Храмовники, покинувшие Марс давным-давно, как-то поддерживали связь с вами, оставшимися здесь?
– Да, – кивнул Хэла, – но последний раз мы получали от них весточку больше четырехсот лет назад. Сейчас единственная точка связи находится в глубине зоны отчуждения в Кидонии.
– Значит, если туда добраться, то можно будет узнать, удалось ли им найти что-то, что способно помочь?
– Возможно. – Эвала почувствовала, что он чего-то недоговаривал. – Тебе предстоит самой разобраться в этом. Теперь я понимаю насколько ясно видел оракул. Он не ошибся ни в чем. – Старик вышел в центр зала и окинул взглядом расколотую плиту. – Значит, и в будущем у нас будет шанс. Нужно лишь выиграть время. – Через плечо он посмотрел на принцессу. – У тебя впереди длинный и тяжелый путь…
– Я это знаю, Фарис, и не боюсь. Я к нему готова. – Девочка натянуто улыбнулась. – Эра Перемен не обещала ничего хорошего, а рожденной в день Черного солнца не стоило ждать сказочной жизни. Но что бы кто ни говорил, я рада, что со мной этот путь пройдет душа Странника из Вселенной. Вместе, я верю, мы сможем спасти остров Хранителей и защитить обитель Творцов.
– Я верю в вас, – опустил голову Хэла, – как и в то, что происходящее в настоящий момент – необходимо. – Старик накинул капюшон и повернулся к девочке. – Тебе нужно возвращаться, тебя будут искать.
Эвала еще раз окинула зал взглядом, запоминая все детали, и, почти собравшись уходить, вдруг остановилась. Обернувшись, она вновь встретилась глазами со смотрителем зала.
– Я хотела бы снова повстречать тебя, Фарис Фэро. Быть может, даже быть одной с тобой крови, – тихо произнесла она.
– Желания, ваше высочество, – это шепот наших возможностей… – Эваларин ничего не ответила, а молча направилась к выходу, покидая закрытую секцию музея. Фарис проводил девочку взглядом и снова повернулся лицом к камню. – Для нашего дома будет великой честью принять такого воина, как ты, – прошептал он. – И если падения Марса не избежать, то только тебе под силу возродить его в былом величии.
Резкий порыв ветра, ворвавшийся в зал из коридора, скинул с головы смотрителя капюшон и растрепал волосы. Закрыв глаза, Фарис прислушался к голосу планеты, и его лица коснулась едва заметная грустная улыбка.
Эваларин вернулась ко входу и пошла следом за группой, которая уже успела уйти далеко вперед. На радость принцессы, никто не заметил ее отсутствия. Она нагнала их в последнем зале, посвященном обители Творцов – планете Земля. Встав позади всех, прислонившись к стене, она смотрела на проекцию сине-зеленой планеты, вращающейся в центре комнаты, пока смотритель зала рассказывал о ней. В качестве иллюстрации своих слов он приближал какие-то места на планете и давал детям послушать звуки Земли. Шар остановился, и пожилой мужчина вывел на экран вид на какую-то казавшуюся бесконечной пустыню. Песок там был раскаленным и красным, но даже под палящим солнцем из глубин прорывались белые цветки. Затем он включил запись.
– Так звучит ветер на Земле, – сказал экскурсовод, продолжая говорить заученный текст.
Эвала смотрела на белые цветки, раскачивающиеся на ветру, и ловила себя на мысли, что там эта стихия звучала иначе. В ней был слышен чистый перезвон невидимых колокольчиков. В том ветре не было тоски и печали, лишь жажда жизни и… радость от простого существования. Даже в песчаной буре, что надвигалась на далекий оазис, не было страха, только невероятная мощь и величие. Картинка сменилась, и перед юными посетителями музея предстал захватывающий дух вид на леса, простирающиеся на многие километры вдаль. Диковинные, никогда не виданные ранее деревья, словно мачты кораблей, взмывали в голубое небо, а по их веткам прыгали странные животные. Изображение стало крупнее, и вот перед
