Бедная Грейс.
…Бедный Габриэль.
Как он будет жить без нее?
– Мне очень жаль, Принцесса, – говорит отец. – Я был слеп. Но теперь мои глаза открылись. Эта атака была спланирована внутри «Гнозиса». Они не понимают, чего я хочу добиться. И никогда не поймут. Так что я предпринимаю меры, чтобы такое больше не повторилось.
Голос у папы мрачный, а глаза еще мрачнее. Меня пугает выражение его лица, и на секунду мне даже кажется, что я совершенно его не знаю.
Это не моя жизнь.
Это не мой дом.
Это не я.
– Отец…
– Отдыхай. На сегодня достаточно.
Он нажимает кнопку на стоящей рядом со мной машине, и тут же что-то холодное вливается в мою руку через капельницу на запястье. Я смотрю на Иезекииля. Мне отчаянно хочется обнять его. Хочется, чтобы мы снова были вместе, вдали отсюда, вдали от всего этого. Но он стоит неподвижно, как статуя. Засыпая, я слышу папин голос, его клятву, произнесенную сквозь сжатые зубы.
– Никому не позволено поднимать руку на моих детей. Никто больше не причинит тебе вреда, Ана. Я обещаю.
И я вспоминаю.
Ана.
Меня зовут…
1.12. Открытие
– Меня зовут Ана Монрова, – выдохнула она.
Девушка, что стоит на четвереньках под водами черного океана.
Металлический маленький человечек изумленно смотрел на нее своими пластиковыми глазами.
Прекрасный парень, который вовсе и не человек даже, молча наблюдал за ней.
Она опустила голову.
На языке был привкус пепла.
Пепла и лжи.
– Меня зовут Ана Монрова…
1.13. Лемон
Она очнулась в кромешной тьме.
Светящиеся зеленые пятна. Низкий гул. Звуки глухих ударов, эхом отдававшиеся от стен вокруг. Лемон Фреш поморщилась, сплюнула, ощутив на языке привкус нефти. Она лежала на чем-то мягком, руки и ноги обволакивала полупрозрачная смола. Ее подташнивало, в животе словно летали жирные мухи.
Воспоминания были похожи на фотокарточки с кровоподтеками по краям. Она помнила бойню с Братством и парнями с Фридж-стрит. Девушку-репликанта, которая, словно ангел смерти, спустилась с небес и разнесла убегающих подонков на мелкие клочья по всему двору. Невероятный побег со Свалки.
Все остальное было как в тумане.
Лемон понятия не имела, где находится. Не знала, что случилось с ботом-убийцей (зад у него, кстати, был что надо), куда подевались Иви, Крик и Кайзер. Да и дедушка тоже.
Дедушка.
Глупо было называть так мистера Си. Она знала его всего лишь год. Но он был добр к ней, хотя в этом мире доброта всегда имела цену. Мистер Си дал ей крышу над головой, в то время как какой-нибудь подонок предложил бы свою кровать. За те пятнадцать лет, проведенные в этой вонючей дыре под названием Свалка, Сайлас и Ив были первыми, кто ничего не требовал от нее взамен.
Как ни странно. Потому что она-то только и делала, что пыталась использовать их.
Лемон не понаслышке знала, что такое тяжелая жизнь, с младенчества ошиваясь на улицах Лос-Диаблоса. Где-то год назад, зависая в компании такого же сброда из трущоб, она уловила обрывки разговора об одном старике, который творит чудеса с техникой. В народе его называли «механический гений». Говорили, что он может починить даже небо. Решив, что такой важный господин может иметь при себе нехилую сумму, Лемон выследила Ив и Сайласа через Сеть. Улучив подходящий момент, она срезала карман старика, и через секунду в ее грязную ладонь упали три блестящих кредстика[16].
К сожалению, обрадовавшись такой неслыханной удаче, Лемон замешкалась. Ив заметила ее и схватила за воротник. Лемон сопротивлялась, нанесла той несколько ударов и вырвалась, оставив Ив с разорванным пончо в руках.
Лемон решила, что ей все удалось. Но она не подумала про Кайзера. Девчонка просто не знала, что блитцхунды могли даже по маленькой крупице ДНК выследить человека в радиусе тысячи километров.
Они отыскали ее в каком-то вонючем углу в Бэрроузе. Лемон свернулась калачиком под крышей из картона, крепко прижимая к груди кредстики, словно мать новорожденное дитя. Ее разбудило рычание блитцхунда. Старый Сайлас Карпентер оглядел грязные, убогие трущобы и заговорил с ней голосом, которым, должно быть, говорят отцы со своими дочерями:
– Если захочешь нормально поесть, – сказал он, – приходи в Долину шин и найди нас.
– Ты слишком старый для меня, дедуля, – ответила Лемон.
Тогда он рассмеялся, но его смех оборвался приступом кашля. Потом пройдет еще шесть месяцев, и из-за кашля он больше не сможет ходить, но рак уже тогда запустил в него свои щупальца. И все же старику удалось улыбнуться.
– Ты мне нравишься, детеныш, – сказал он.
Сайлас позволил ей забрать кредстики. А когда деньги закончились и она появилась на пороге его дома, он накормил ее, как и обещал. И пусть Лемон никогда не обращалась к нему «дедушка», но именно так всегда называла его в своей голове.
Интересно, где он сейчас? Где Иви? Они в порядке?
А она сама в порядке?
– Ау? – позвала Лемон. – Есть тут кто?
До нее донесся скулеж, тихий и механический. Вытянув голову, она увидела рядом с собой Кайзера, из его брюха торчали провода и сломанные блоки питания. Он попытался подползти к ней, но был покрыт той же прозрачной смолой, что не давала пошевелиться и ей.
– Приве-е-ет, мальчик. Здорово, что ты здесь.
Блитцхунд завилял хвостом, его глаза засветились.
– У тебя, случаем, нет с собой ножовки? Так, на всякий случай?
Кайзер заскулил, прижав металлические уши к голове.
– Ясно, – вздохнула Лемон.
Ее глаза уже привыкли к темноте, теперь она могла немного оглядеться. Стены были влажными и пульсировали, на них бледно-зеленым фосфоресцирующим светом выделялись прожилки, похожие на… вены. Все помещение казалось какой-то пещерой, под мягкими поверхностями которой проступали твердые дуги, напоминавшие кости.
Это ребра?
Рядом с ней находились странные выступы, походившие на панель управления, но ей было сложно разглядеть их, не вывернув себе шею. Лемон попробовала освободиться от своих пут, почувствовала, что они поддались, но тут же затянулись еще сильнее. Ее затошнило. Стены вокруг задрожали, под ней завибрировал низкий певучий гул. Казалось, что вся эта комната, все здесь было…
В стене открылся проход, резко, как будто разжали кулак. В обнаружившемся коридоре Лемон заметила фигуру. Это был мальчишка, чуть старше ее. Когда он вошел в пульсирующий свет, она увидела, что у него бледное лицо, а на голове – ни волос, ни бровей. Парень был одет во что-то типа комбинезона из черной резины, покрытого множеством странных узелков. Глаза у него были полностью черные и казались слишком большими для его лица, на каждой руке и ноге было по шесть пальцев, которые соединялись перепонками.
Кайзер зарычал, его глаза засветились еще ярче.
– Э-э-э, привет, морячок, – сказала Лемон.
Он ничего не ответил, чвакающими шагами (по-другому она едва ли смогла бы описать этот звук) подошел к ней и бесцеремонно воткнул длинную щепку, похожую на осколок стекла, в ее руку.
Лемон закричала от боли и обложила его самыми отборными ругательствами.
