– Тебе что-то нужно?
– Поговорить, – холодным голосом ответила Ана. – О Вавилонской башне. О Габриэле.
Хоуп вздохнула. Поколебавшись, кивнула.
– Пойдемте со мной.
Из-за стола в углу на Ану посмотрела Лемон. Ее окружали чумазые дети, все не старше двенадцати лет, с которыми она играла в карты. Лем вопросительно подняла бровь. Ана лишь покачала головой и жестом попросила подругу оставаться на месте. Интересно, куда делся Крикет? Наверное, где-то дулся. Ей нужно будет найти его. Попросить прощения…
Хоуп повела Ану и Иезекииля вверх по винтовой лестнице, через запутанные туннели, откуда они вышли на носовую палубу танкера. Пылающее в небе солнце чуть не ослепило их после нескольких часов, проведенных в полутьме. Ана переключила свой оптический имплантат в режим яркого света, закрыла здоровый глаз и, прищурившись, посмотрела на Армаду.
Горизонт был непривычным: перевернутые корабли и ветряные турбины, огромный океанский лайнер, зарывшийся носом в разбитый бетон. В небе было полно дронов-вертолетов и кружащихся чаек, гудел транспорт и воняло метаном. На юге Ана увидела огромную аграрно-промышленную ферму, где среди генномодифицированных культур трудились крошечные металлические фигурки. Роботы, производящие еду, которую сами никогда не будут есть, чтобы кормить людей, которые никогда их не поблагодарят.
«Но однажды, Ана, эти руки сожмутся в кулаки».
Хоуп облокотилась на перила и принялась рассматривать сновавших внизу. Ржавый ветер раздувал ее длинные огненно-рыжие волосы. Ана была потрясена ее красотой и тем, какой печальной она была. Эти полные губы и усталый взгляд.
– Что ты хочешь знать? – спросила девушка-репликант.
Ана тяжело сглотнула, пытаясь справиться со своим недоверием к Хоуп.
– Ты помнишь Сайласа Карпентера? – наконец спросила она.
– Вряд ли можно забыть того, кто помог тебе появиться на свет. – Хоуп посмотрела на Ану и потом снова повернулась к причудливому горизонту. – Зик рассказал мне, что он сделал. Перезаписал твое прошлое. Притворился твоим дедушкой. Мне интересно, он надеялся, что это будет длиться вечно?
– Фэйт забрала его. Пыталась забрать и меня. С собой.
– Да, в Вавилонскую башню. – Хоуп кивнула.
– Но зачем?
Девушка-репликант сложила пальцы домиком и поднесла их к губам. Ана остро ощущала близость Иезекииля, стоящего рядом с ней. Его тепло. Тихий скрип сервоприводов и поршней его новой руки. Хоуп смотрела на север, в сторону Стеклянной пустыни. В сторону Вавилона.
– Твой отец создал нас, чтобы любить, Ана. Но мы любили даже слишком. А в первые дни было еще хуже. Мир был таким новым. Каждое чувство таким обостренным. Каждое ощущение таким осязаемым. – Хоуп с грустной улыбкой посмотрела на Иезекииля. – Никто не любит так, как любим мы. А когда двое из нас полюбили друг друга…
Ана поняла, что она имела в виду. Иезекииль говорил ей о том, как трудно было репликантам справиться с эмоциями, не имея никакого жизненного опыта. Ей до сих пор было трудно представить глубину их чувств. Их страстность. Она посмотрела на Иезекииля, вспоминая о том, как чудесно было снова оказаться в его объятиях. Но что тогда должен был испытать он? И каково это – когда у тебя отбирают того, кого ты так отчаянно любил?
Хоуп покачала головой и вздохнула.
– Габриэль боготворил Грейс. Ее потеря чуть не уничтожила его. Сейчас я даже думаю, что из-за этого он сошел с ума. Все, что он делал со дня восстания, было из-за нее. Твой отец щедро одарил нас, Ана. Но один дар оставил лишь себе.
– И какой же? – спросила Ана.
– Дар жизни, конечно. Не годится Всемогущему учить своих детей творить, как творит он сам. Какой тогда смысл в Боге?
– Репликанты не могут создавать репликантов?..
– Нет. А Гейб желает этого больше всего на свете – воскресить свою любимую Грейс. Все остальное для него неважно. Это и послужило причиной… разногласий между нами. – Хоуп посмотрела на Иезекииля. – Все очень усложнилось после того, как ты покинул нас, брат. Семья, которой мы когда-то были, распалась. Фэйт и Мерси остались с Габриэлем. Я не смогла смириться с тем, что мы сделали, и тоже ушла. Но Уриэль и остальные сочли любовь Гейба к Грейс слабостью. Слишком человеческой. Он и наши остальные братья и сестры стали… чем-то похуже, чем все мы вместе взятые.
– Так вот зачем Фэйт похитила Сайласа? – спросила Ана. – Чтобы он научил их создавать репликантов?
– Вполне возможно, – ответила Хоуп. – Но Сайлас занимался нейробиологией. Я лично сильно сомневаюсь, что у него хватит знаний, чтобы создать еще одного из нас. Истинным гением «Гнозис Лабораториз» был твой отец, Ана. По иронии судьбы, уничтожив его, Габриэль уничтожил свой лучший шанс воскресить Грейс.
– Тогда зачем нужна я?
– Николас Монрова мертв. Но все его знания заперты в суперкомпьютере Мириад. Заподозрив сговор внутри компании, твой отец перепрограммировал Мириад на то, чтобы она выполняла приказы, исходящие либо лично от него, либо от членов его семьи. То есть только член семьи Монрова может разблокировать искусственный интеллект. Приказать ей открыть секреты создания репликантов. Если Габриэль хочет воскресить Грейс…
– …Ему нужна я, – закончила Ана.
– Да. Ему нужна ты.
Ана обвела взглядом Армаду. Эти ржавые руины, за которые так цеплялось человечество. Что станет с миром, если Габриэль научится создавать репликантов? Что сделает с человечеством раса существ, считающих себя выше людей, если они смогут построить собственную армию?
Она посмотрела южнее, на фабрику. На крошечные металлические фигурки – роботов-рабов.
А может, мы это заслужили?
Рисковать было глупо. Если только она одна могла разблокировать Мириад, то возвращаться в Вавилонскую башню, чтобы спасти Сайласа, было верхом идиотизма.
Но она помнила. Помнила, как он ухаживал за ней все те месяцы после восстания. Помнила, как, укрывшись на Свалке, Сайлас тратил все свои кредиты на то, чтобы она была здоровой и сытой. Помнила, как он написал программу, чтобы она снова могла ходить. Вставил на место поврежденного глаза оптический имплантат, чтобы она снова могла видеть. Он спас ей жизнь. Вытащил ее. Спрятал. Уберегал. И хотя эти воспоминания были черно-белыми, беспорядочными и как будто рваными, она помнила достаточно. Она помнила, что любит его.
Ана услышала эхо его слов, сказанных в кабинете его отца, несколько лет… нет, целую вечность назад.
«Я твой друг, Ник. Твоя семья – это моя семья. Никогда не забывай об этом».
Да, он обманывал ее.
Но и любил тоже.
Иначе зачем бы ему защищать ее? Прятать целых два года?
– Мы должны вытащить его, – решила девушка.
Иезекииль поднял бровь.
– В смысле, Сайласа?
Она покачала головой. Посмотрела на север, по ту сторону пустошей.
Туда, где находился Вавилон.
Туда, где был дом.
– В смысле, моего дедушку.
– Войти в башню не так просто, – предупредила Хоуп. – Если забыть про репликантов, то уровень радиации в городе по-прежнему очень высок. К тому же «Дедал Текнолоджис» тоже не хотят, чтобы кто-то выкрал секреты «Гнозиса». Они поставили там
