— Ты проклят! — зло прошипел инквизитор; капюшон сполз с его головы. Два глаза, охваченные безумством неистовой злобы, таращились на меня. — Нет, что я несу. Не проклят! Токмо нет в людском языке слова, чтобы обозначить глубину твоего падения. Душа твоя…
— Твоя душа тоже проклята, церковник, и так же черна. Сам об этом говорил!
Холодный тонкий кинжал коснулся моей шеи; другое острие уткнулось в подбородок священника.
— Прекратите! — произнесла моя возлюбленная. — Иначе убью вас обоих!
Она шутит так? Или нет?
— Алиса! — воскликнул я. — Ты же не сделаешь это!
— Лилит! — Это уже Велдон.
Только его дочь не шелохнулась.
— Не сомневайся, милый, — с ядом в голосе сказала тень, — сделаю. Отпустите друг друга. Ну же!
— Хорошо!
Не убивать же нам один другого!
Я разжал хватку и отвел взгляд от очей двух безумцев на одном лице, Томас Велдон тоже отпустил меня; Алиса убрала кинжалы. Готов поклясться — она торжествующе улыбается под маской. Захотелось выказать негодование, но, дьявол, она права. Не время и не место для выяснения отношений.
Церковник шумно выдохнул и поднял капюшон, пряча оба глаза и изуродованную половину окрашенного в красное лица, руки его дрожали.
— Все верно, леди Кайлер, — молвил инквизитор, придя к тому же, о чем мыслил и я, — надо прекратить, ибо не о нас нужно молвить. Но должно спасти хоть кого-то. Хоть чью-нибудь душу, коль мир уж обречен. Время на сие пока еще есть.
Он говорил конечно же о дочери, на ее душе не столь много грехов, чего не скажешь обо мне, Алисе или самом церковнике. Отступив, Томас Велдон смотрел на Лилит, а та будто и не заметила, что мы едва не вцепились друг другу в горло, снова прячась за спасительную невидимость. Просто наложила на тетиву стрелу и высматривает новую цель в войске Низверженного. Однако истребляемым приспешникам возвратившегося бога не до нас.
— Святой отец, перстень Бога Сына… — начал было я, но инквизитор резко оборвал:
— Меня выжгло, вор! Слишком много магии зачерпнул, теперь несколько дней точно не почувствую ее. Ты понимаешь? Ничего не получится с замыслом изъять силу у реликвии. И такое святотатство! Но нам зачтется, если мы спасем ее! Ты со мной, Гард?
Церковник схватился за рукав моего изорванного вражьей сталью камзола.
— Ты слышишь! Мы обязаны спасти перстень! Вернуть его в Тиму! Тогда… Я буду молиться не только за свою дочь, но и за твою душу! Вся папская курия взмолится о твоем спасении, Гард! Об Алисе! Обо всех нас! Ты клялся мне! Частица Святого Креста потеряна, но мы нашли перстень!
— Проклятье! Нет Креста — нет клятвы! Да отпусти же меня! — Я вырвал руку из хватки церковника. — Сейчас либо перстень будет уничтожен, либо мы!
Инквизитор отшатнулся как от прокаженного, а меня вновь охватила ярость. Слишком хорошо помнил, к чему приводит нарушение клятвы, которая скреплена магией. Предложенное Велдоном есть прямой путь в пропасть. Когда-то я преступил клятву — и ночных крыс не стало. Кровь и песок! Тогда все и началось! Именно тот давний день привел в Запустение! В лапы Люцифера!
— Мы идем в цитадель! — зло отрезал я. — Сейчас же!
Никто не спорил, и отец Томас в том числе. Тем более что и ему нужно добраться до перстня. Как бы не пришлось сражаться и с ним и Лилит, коль безумный святоша вздумает защитить реликвию. Проклятый пепел! А он точно надумал это.
— Иду первым! Святой отец, вы сразу за мной.
— Я буду молиться.
— Молитесь, черт бы вас побрал, — рыкнул я, — только не мешайте! Алиса, Лилит — вы прикрываете отца Томаса с боков.
Удивительно, но никто не прекословил. Выстроившись клином, мы вышли из островка спокойствия и тишины. В тот же миг земля ощутимо вздрогнула. Маги Низверженного продолжали сдерживать предвестников — уже три всадника наседали на строй орденских солдат, за коими высилась огромная фигура Ишмаэля. Возвратившийся бог вскинул руки, и мостовая вновь попыталась уйти из-под ног.
Я закричал, чтоб не отставали, да бесполезно! Никто меня не услышит. Невесть откуда налетела буря. Ревущий ураганный ветер уносил слова. Кидал в глаза песок и норовил сорвать с плеч изрезанный плащ, но хотя бы заглушил вопли истребляемых людей.
Зато дорога до цитадели свободна от врагов. Мы побежали к сердцу Сарн Адаба, не встречая никакого сопротивления. Только огибали пляшущие на пустом месте языки пламени — в мой рост! Проклятье! Если бы огонь горел только на камнях… В нем сгорало и множество убитых приспешников Низверженного. Зимний воздух наполнился жаром от костров и отвратным запахом горящей человечины.
Кровь и песок!
Белый конь перепрыгнул стену огня, что преграждала прямой путь до цитадели. Лучник в десятке шагов от нас!
Я встал как вкопанный, не зная, чего ожидать от всадника Апокалипсиса. Лишь поднял саблю да выдохнул, когда белый жеребец пронесся мимо. На мгновение охватило страхом и замогильным холодом, которым овеяло даже сейчас, когда совсем не до излишней впечатлительности.
Мы продолжили бег до цитадели. Трижды путь до нее преграждали орденские мечники, покончили с ними на ходу, и один раз офицер, за коим хромал раненый ящеролюд. Я рванул к иным, пока офицер не обратился к магии и, кажется, успел до зачина колдовства. Снес офицеру голову и следом пронзил неповоротливого великана. Магии Низверженного я не боялся, но трое других позади меня беззащитны против нее. Томас Велдон выжег себя и не способен закрыться колдовским щитом.
И снова пара солдат попыталась достать нас. Алиса быстро прирезала обоих.
