Алиса снова улыбнулась, она была искренна.
— Ты помнишь, что сказал монах? Пока ты рядом, власти Низверженного надо мной нет!
Она откровенно использовала слова отца Томаса, только бы не уходить. Возразить я не успел — Нурогг начал свой обряд.
Бормоча что-то, орк подтащил к подножию пирамиды первого связанного пленника. Тот успел очнуться и осыпал сотника проклятиями. Бросив связанного стражника на спину в паре шагов от пирамиды, Нурогг уселся ему на живот и приставил к виску жертвы кинжал, которым убивал великанов.
Да он же снимает скальп! А бормотание — это заклятия! Нурогг забирал чужую жизнь, отбирал ее через муку, чтобы напитать свою магию силой. Обреченный отчаянно кричал. Дергался, пытаясь высвободиться из зажима орка, но тщетно.
Нурогг не спешил, и пытка длилась долго. Звуки заклинаний, что повторял орк, теперь были отчетливо слышны. Но непонятны: орочьим языком я не владел. Нурогг произносил заклятия в полный голос. Когда он поднялся, с окровавленного лезвия кинжала капала кровь, орк кровожадно улыбался; скальпа жертвы не видно. Тело пленника выгнуло предсмертной судорогой, и он затих. Нурогг, застывший спиной к нам, выбросил кверху левый кулак.
— Несите второго!
Вот зачем я нужен. Проклятый пепел! Я не хотел прикасаться ко второму стражнику, меня передернуло от отвращения. Как только дотронусь до него, стану соучастником дьявольского обряда.
— Он ждет, — тихо сказала Алиса. — Давай дотащим к нему второго. Выбора нет.
— Я сам, — стиснув зубы, произнес я. — Стой здесь!
Тень молча кивнула, я прочитал в ее глазах благодарность. Даже кинжалу сиятельных претило жертвенное убийство живого человека. Проклиная весь белый свет и этот храм с чертовым орком, я дотащил скулящее от охватившего страха, почти утратившее разум тело до некроманта и поспешил вернуться к леди Кайлер.
Все повторилось, и этот пленник так же жестоко убит. На сей раз показалось, что нечто небольшое, размером в две ладони, и полупрозрачное поднялось от груди второго стражника и метнулось к кинжалу, слившись с клинком.
Орк застыл перед черной пирамидой, в трех или четырех футах от нижней ступени, и высоко вздел над головой кинжал. Сотник держал оружие обеими руками, направив окровавленное острие книзу. В подземном храме зазвучало новое орочье заклинание.
Тень крепко сжала мне руку. Она боялась! Прирожденная убийца страшилась творимой сейчас некромантии. А может быть, она больше не тень? Может быть, Алиса вновь превратилась в саму себя?
Левая ладонь орка опустилась к обоюдоострому кинжальному лезвию и сжала его, почти мгновенно на пол снова упали алые капли. Дабы разбудить силы храма, орк использовал древнюю как сам мир магию крови, смешав силу двух смертей и собственную жизненную энергию. Скоро на белом мраморе образовалась маленькая красная лужица. Капли крови, что летели вниз, вдруг стали необыкновенно горячи. Они с шипением растворялись в алом пятне у ног творящего чары орка, а вверх, к кинжалу, потянулась едва заметная, полупрозрачная струйка пара.
— Ты видишь?.. — пробормотал я, не сводя взор с орка.
— Что именно?.. — послышался в ответ шепот Алисы.
— Дымок, который тянется от крови на полу к лезвию кинжала?
Девушка мотнула головой. Что же все-таки получается — зримое воплощение магии вижу только я?
Заклятия орка зазвучали намного громче. Нурогг широко раскинул руки, зажав кинжал в правой и растопырив перепачканные в крови пальцы левой. Дымок, что притягивался клинком, исчез, как и лужа у сапог сотника.
На миг поток заклинаний иссяк, чтобы прозвучать вновь через два удара сердца, но теперь орк выкрикивал их столь громко, сколь было у него мочи, а семиступенчатая пирамида исчезла во вспышке ослепительно-яркого света, и это увидели наконец все. Алиса вскрикнула от неожиданности; сзади раздались возбужденные голоса Велдона и Лилит.
Алиса чуть отстранилась от меня. Ее клинки еще спрятаны в ножнах, только, ощущая шкурой всеобщее напряжение, я понимал, что моя возлюбленная сейчас — как сжатая пружина. Тень изготовилась к бою.
Поток слепящего света снова ударил от пирамиды и потом еще раз. Орк взвыл от разрывающей его плоть боли, упал на колени, уперевшись левой рукой в камень пола, но правую с поднятым кверху кинжалом по-прежнему держал над собой. От центра пирамиды в нацеленное вниз лезвие бил луч холодного белого света.
Орк выбросил из себя последнюю часть заклинания, вновь закричав от пронизывающей его естество муки, и по рукоять вогнал кинжал прямо в плиту. Я не поверил своим глазам! Там мрамор, а не масло.
Луч света мгновенно исчез, боль отпустила сотника. Он с явным трудом поднялся и, глубоко натянув капюшон черного плаща, отступил на несколько шагов назад, а вокруг кинжала, немыслимым образом воткнутого в камень, медленно растекалось темное пятно. Как будто кто-то впрыснул внутрь белого с серыми прожилками мрамора изрядную порцию чернил. Темное пятно, уходящее вглубь камня, похоже на круг с рваными краями, полтора локтя в поперечнике.
— Дело сделано, — не своим от смертельной усталости голосом произнес орк.
— Что теперь? — спросил я. На храм легла пугающая тишина, ничего не происходило, и это заставляло нервничать.
Нурогг обернулся, чтобы ответить. Глубокий капюшон позволял видеть только нижнюю часть его побелевшего как снег лица. Заговорить сотник не успел. Со всех сторон зазвучал приглушенный многоголосый шепот. Слов не разобрать, и шептали совсем недолго, а потом мы услышали чей-то глухой стон. Все стихло.
— Что это было? — Алиса сжимала меч.
— Скоро узнаем, — не глядя на девушку, ответствовал орк. Он опять уставился на пирамиду.
— Злая сила пробуждается, — наваливаясь на руку Лилит, подошел инквизитор; он тоже говорил устало. — Я опустошен до предела, но ощущаю, как приближается нечто ужасное. Я назвал эту силу злой, однако ж это слишком мягкое обозначение для нее.
В эти мгновения церковник, казалось, постарел на пару десятков лет. Разумом он согласился на некромантию, но душа отказывалась смиряться с колдовским обрядом Нурогга. Лилит встревоженно глядела то на отца, то на Алису. Дочь инквизитора тоже схватилась за меч, тени приготовились к схватке. Я заметил, что орк чуть склонил голову набок, словно покосился на клинки убийц, и презрительно усмехнулся.
Да дьявол с ним! Я заморгал,
