– Но может и так случиться, что они встанут против тебя… – посерьезнела жена.
– Так и я клювом щелкать не собираюсь и допускать в Думу и Палату кого ни попадя… На каждого удавку нацеплю да узелочек затяну потуже, если только подумают против меня пикнуть.
«Не то что Николашка Кровавый. Дятел, – с презрением подумал княжич. – Ну созвал ты Думу, ну так растряси кубышку швейцарскую или английскую и сделай так, чтобы в нее вошли и твои сторонники, да чтобы они составляли большинство, да и те, что оппозиционеры, были прижаты к расстрельной стене компроматом и сильно не возбухали!»
– И чем я буду именно заниматься? – уже явственно заинтересовалась Агафья. – Не стану же я лично лечить?..
От таких предложений грех отказываться.
– Нет, конечно! Для начала откроешь приемный дом, где будут принимать роды у горожанок, оказывать помощь пораненным, а потом, и это самое главное, ты избавишь людей сначала во Владимирском княжестве, а потом по всей Руси от такой напасти, как оспа.
Оспа и впрямь была страшным бедствием. В голодные годы физически ослабленные люди были особенно подвержены заражению и вымирали целыми деревнями, в городах выкашивало до двух третей населения. Так что если удастся победить эту болезнь, то это гарантирует статус святого при жизни тому, кто это сделает.
– Как?! Я же не знаю! – ужаснулась Агафья.
– Я знаю… – улыбнулся Юрий.
– Откуда?!
– Хм-м, на этот вопрос я пока тоже тебе не могу дать ответа…
– Почему тогда сам это не сделаешь? – после короткой паузы спросила она.
– По той причине, что мне нужна жена под стать. Ну и потом слишком хорошо – тоже нехорошо. Не нужно привлекать лишнего внимания. Все должно быть в меру.
Еще Юрий надеялся, что Агафья, проведя эксперименты с кровью, сможет добиться подбора доноров на тот случай, если потребуется переливание. А оно может понадобиться, ведь история вот-вот сделает первый крутой поворот, а значит, уже далеко не факт, что ему без особых проблем удастся дожить до появления тех же монголов, как то было в оригинальной исторической последовательности, а не скопытится раньше.
«Осталось только разобраться с церковью, ибо попы будут резко против любых экспериментов в этой области», – с грустью подумал княжич.
3
Константин сильно удивился, узнав о решении отца собрать вече по поводу изменения порядка наследования в пользу Юрия.
Почему?
Потому что великий князь Всеволод Юрьевич всю свою жизнь делал все, чтобы ограничить боярство в политических правах, и достиг в своем стремлении немалых успехов. И вот теперь он созывает тех, кого так долго гнобил, чтобы решить с их участием возникший политический кризис власти, тем самым сняв с себя ответственность, а точнее, делая знать соучастниками попрания закона.
Разве не должны они принять решение в пику своему угнетателю из чувства мести?
То, что Константин сам виноват в возникшем кризисе, его мало волновало, он увидел в происходящем шанс получить желаемое, осталось только бросить боярству кость, на которую они набросятся.
А что хочет боярство?
Более широкого участия в политической жизни, в идеале, тех же прав и привилегий, как в соседнем Новгороде.
«Ну, положим, как в Новгороде, это им будет слишком жирно, – усмехнулся князь ростовский, – так у меня никакой власти не будет, но некоторые послабления дать можно».
И агенты Константина принялись агитировать созываемых на вече делегатов от боярства.
Там, конечно, будут еще священники, боярские дети, купцы и простой люд. Видимо, Всеволод Юрьевич, осознавая, что бояре могут ему подгадить, создавал им массовку в противовес, но кто будет слушать горожан и тем более крестьян? Это так, хор на подпевках.
Слово купцов стоит тоже не много. В качестве милости можно им пошлины немного скинуть.
А вот боярские дети – служилое сословие, коим великий князь благоволил, и тем более священники – это уже серьезнее.
Но священников можно придавить. Десятину ведь тоже можно по-разному собирать…
Что до боярских детей – нарождающегося дворянского сословия, – то их можно попробовать купить. Как материально, определенные запасы есть, так и дополнительными привилегиями да обещаниями более высокой доли с добычи в будущих походах, хоть на тех же новгородцев, благо они сильно ослабли в борьбе с Орденом меченосцев, и их можно хорошенько пощипать.
Вече получилось жарким.
Обе партии сошлись, что называется, не на жизнь, а на смерть.
Сторонники Константина напирали на то, что надо поступить по праву и отдать старшему Владимир.
Сторонники Юрия кивали на то же право и говорили, что Константин должен отдать Ростов.
Им ответствовали, что Ростов сильно погорел, и Юрию будет лучше в целом Суздале, а не посреди пепелища.
Крик, гам, чуть до мордобоя не доходило.
Купцы практически сразу встали на сторону Юрия. Они получали дорогой товар, и обещанное Константином снижение пошлины – ничто по сравнению с теми потерями, если поступление товара прекратится, а намек на это был дан. Дескать, с ними из принципа не будут сотрудничать. Купцов на Руси много. Не владимирские, так новгородские.
Купцы в свою очередь давили на компаньонов из бояр и дворян.
Священники разделились поровну и, фигурально выражаясь, предавали друг друга анафеме.
Горожане, читай ремесленники, получившие большие заказы на пошив одежды и производство посуды, и крестьяне, не учтенные Константином, изначально в своей основе были за Юрия.
Дебаты шли почти неделю. В конце концов решение было вынесено.
– Вече постановило, и я, великий князь владимирский Всеволод Юрьевич из рода Рюриков, приговорил посадить на стол Владимира своего второго сына Юрия вперед Константина, за нежелание последнего соблюдать право и отдавать Ростов, а также за неисполнение сыновнего долга, отказа от повиновения, что само по себе является тяжким проступком.
Потом выступил епископ Иоанн, закрепивший слова великого князя авторитетом церкви.
Константин не верил своим ушам. Где это видано, чтобы младшего ставили поперед старшего?! Но сие произошло.
Он уже пожалел, что вступил в открытую и такую резкую конфронтацию с отцом, это было ошибкой. Сейчас Константин уже не очень понимал, почему поступил так грубо, а не сыграл тоньше… словно наваждение какое-то.
«Ничего… Владимирский стол еще будет моим! – подумал он со вспыхнувшей горячей яростью. – Сам прибежишь и отдашь! Дай только срок!»
Остается загадкой, на что, собственно, рассчитывал Константин, вступая в конфликт с отцом. Неужели рассчитывал на то, что отец, в последнее время ушедший в религию, поступит по ее заветам и, схлопотав в морду лица по правой щеке, утрется и подставит левую? После чего вспомнит про другую христианскую заповедь о всепрощении и простит?
Если так, то сильно просчитался.
4
Вече, прошедшее так непросто, еще больше подкосило силы Всеволода Юрьевича, и он слег, свалив большую часть дел на объявленного преемника. Чувствовал, что между его сыновьями после
