Они заметили новенькую, но не досаждали ей, лишь несколько из них улыбнулись.
Где-то наверху играла музыка, ставшая для ее уха привычной, хотя раньше, когда указывающая только приехала в Кариф, казалась странной. Незнакомые смычковые инструменты, дудки, барабаны, тягучие мелодии, такие неспешные и сонные, словно горячий воздух, текущий по городским улицам в середине дня.
Шерон села на бортик, в самой дальней части зала, где мало кто ходил, так, чтобы от большинства любопытных глаз ее скрывали многогранные колонны, и, жмурясь от бликов, игравших на воде, думала, к чему это все сегодня.
Указывающую в первый раз за несколько недель выпустили из «сада», как она называла свою новую тюрьму, и оставили без присмотра. Впрочем, Шерон не настолько обольщалась, предполагая, что уж здесь-то достаточно глаз, чтобы следить за ней.
Весь вопрос был в том, почему ей дали чуть больше свободы? Пускай и свободы кажущейся. Сочли не опасной? Готовы что-то попросить?
— Ты новенькая?
Женщина чуть старше ее села рядом и дружелюбно улыбнулась.
— Я — Кария.
Имя было савьятским, но на савьятку незнакомка походила мало. Яркие голубые глаза и волосы медового оттенка, острый подбородок — известная красота женщин Нейкской марки.
— Шерон.
— Ты в одежде, Шерон.
— Что?
Еще одна улыбка и изящный жест рукой:
— Ты, должно быть, видела каменных птиц, что стоят в некоторых залах?
— Да. Конечно.
— Они ограничивают Ближний круг, это двадцать шагов до воды. В Ближнем кругу следуют старым традициям. Никакой одежды и сапфиров.
— Почему сапфиры?
Легкий смех:
— Никто уже не помнит. Вы, северянки, всегда стеснительны поначалу. Если тебя это смущает, здесь женская половина дворца. Ни одному мужчине сюда ходу нет.
— И герцогу? Хотя это его дворец.
— Его. Но традиции важны, и он никогда не оскорбит тех, кто находится в Ближнем кругу.
Шерон молча сняла длинную шелковую рубашку. Кария снова улыбнулась:
— Если тебе понадобится помощь или компания, только позови.
Указывающая благодарно кивнула и соскользнула в воду, чувствуя кожей приятную прохладу.
Бассейн оказался куда больше, чем она представляла. То, что пленница видела, было лишь малой частью: там за балконами он поворачивал под прямым углом, тянулся через просторные, часто совершенно пустые залы, через маленький туннель, занавешенный мягкими, бледно-зелеными побегами, свисающими со стены, под открытое небо, в сад полный солнца, ароматов спелой смоковницы и пения чудесных, незнакомых птиц.
Она плавала больше часа, пока мышцы не устали. Ее одежда пропала и, выйдя за пределы каменных грифов, она завернулась в лежащее на лавке хлопковое полотенце, как это делали другие девушки. Служанка, появившаяся точно по волшебству, закрепила сползавшую с плеча полоску ткани золотой заколкой и исчезла.
Указывающая, все еще не веря, что может ходить здесь совершенно свободно, прогулялась по богатым залам, наблюдая, как другие посетительницы играют в шандж, пьют освежающие напитки, кальгэ, едят пирожные, фрукты и ведут беседы. Одна треттинка играла на маленькой арфе, другая, коротко стриженная, совсем еще девочка, спала, свернувшись калачиком у ее ног и положив ладошку под щеку.
Затем Шерон нашла библиотеку, где остановилась, и, коснувшись пальцем корешков, прошлась вдоль стеллажей. Книги в «тюрьму» ей приносили, по просьбе, она проглатывала их быстро, но каждый раз выбор был сделан кем-то другим. Теперь же девушка взяла «Чудовищные существа пустыни» почтенного Альх Тафи и «Краткую историю побережья Лунного залива» каренских исследователей.
Она провела за чтением пару часов, лишь иногда отвлекаясь на чей-то смех или громкие разговоры. Шерон никто не беспокоил, и ее это полностью устраивало. Она была терпеливой и ждала, когда те, кто допустил ее сюда, сами скажут, что все это значит.
Отложив в сторону толстый том, указывающая вернулась в зону Ближнего круга и еще раз искупалась, а после прошла по мостику в залы с высокими сводами, где из фонтанов в круглые емкости текла бледно-голубая, пахнущая минералами горячая вода, а в воздухе висел густой пар.
Здесь было много укромных уголков, и в обволакивающей раскаленной дымке то и дело появлялись и исчезали обнаженные тела. Она спряталась в маленькой нише, где жар исходил от каждого камня, стараясь дышать глубоко и не часто. Пот тек по спине, и Шерон легла на лавку, чувствуя запахи ароматного дерева, соли и масел.
Где-то, едва слышимый, пробил колокол, извещая о том, что день перевалил за середину. Указывающая начала задремывать, ее сознание поплыло, и она снова стала ощущать странный поток, как в тот день, когда коснулась дворцовой стены. Очень близко… Тут же вскинулась, опираясь на локоть, приподнялась и резко «оборвала» контакт.
Какая бы сила здесь ни спала, она не желала с ней более тесной связи.
Только не сейчас.
— Не время расслабляться, — сказала Шерон себе, едва не добавив «рыба полосатая», и, грустно усмехнувшись этому, поспешила прочь из горячих залов.
Заблудившись в пару, вышла к другим дверям, у арки, перекрытой водопадом, стекающим с розовых стен. Пришлось пройти сквозь него, точно сквозь тугую ледяную завесу, но после раскаленного воздуха вода показалась ей настоящим наслаждением.
В этой части дворца витражные стекла перекрывали комнаты, отчего белые хлопковые ткани на женщинах, что находились здесь, казались разноцветными. Краски на них смешивались, ползли, перетекали одна в другую, лишь стоило кому-то тронуть раздвижные двери.
Она заметила Карию. Красавица сидела на толстом ковре, в окружении многочисленных расшитых золотом бирюзовых подушек, в компании крепкой высокой алагорки и маленькой карифки. Последняя не спеша ела темный виноград, следя, как ее подруги играют в «верблюжьи прыжки», бросая кости и двигая по доске круглые черные и белые фишки.
Шерон хотела пройти мимо, но блондинка помахала рукой, приглашая к ним присоединиться.
— Осмотрелась?
— Да. Тут интересно. — Указывающая осторожно присела на краешек ковра.
— Ты голодна?
Шерон признала, что это так, кивнув. Она и вправду проголодалась. Карифка, смуглая и черноглазая,
