Я обживался на корабле, играя свою роль морально выздоравливающего преступника и осматриваясь. Гипноз действовал недолго, что, скорей всего, тоже было грамотным расчётом людей, работавших на предателей. Ко мне возвращалась моя личность, неизменённая, способная к критическому анализу ситуации. И тогда я понял, что мои люди в большой опасности. Благодаря Маркусу и тому, что он со мной сделал, я получил важный урок: в этом веке моя сверхчеловечность больше не гарантия победы над людьми. Урок был жестокий, но правильный. Но моя семья, только недавно очнувшаяся от криосна, лишившаяся предводителя, разбитая на осколки по вашим кораблям, не знала этого. Мои люди преданы мне, адмирал, и после того, как они вышли бы из-под влияния гипноза, они стали бы добиваться воссоединения со мной – каждый своими методами. Я знал это, понимал, что надо действовать, и начал разрабатывать план. В это же время я получил последнее подтверждение заговора. А именно – настоятельный приказ для Энтерпрайз продолжать исследовать планетоид. При всех доказательствах его опасности…
Он умолк, и Осава словно очнулась. Оказалось, негромкий, глубокий голос Хана погрузил её практически в транс.
– Я поняла вашу логику, Хан, но это… Как исследование планетоида могло служить подтверждением заговора?
– Как? – переспросил Хан, снова дрогнув крылом. – Ох, адмирал, я удивляюсь, как ваша Федерация ещё существует. Дорсалий, конечно, дорогостоящий и ценный металл, но не настолько, чтобы кто-то вдруг начал ради него кроить кривыми ножницами идеологию Федерации. Даже ваши флотские директивы ставят жизнь и безопасность разумных существ превыше всего остального. Опасность планетоида мы доказали. Так в чём смысл? Его нет, кроме чьей-то острой необходимости удерживать Энтерпрайз вдали от обитаемых секторов космоса, на одном месте.
– Капитан имеет право отказаться от миссии, если доказана её абсолютная опасность для экипажа, – напомнила Осава. – Так что приказ в данном случае был крайне ненадёжной гарантией того, что корабль до конца не сдвинется с места.
– Именно. Планетоид был опасен. Мы отправили отчёт Флоту с голографиями скелетов, усеивающих планетоид, с результатами изучения этих несчастных останков. Мы ждали приказ о прекращении исследований. Наше намерение отказаться от этой миссии больше нельзя было игнорировать. И тут весь план заговорщиков мог рухнуть, однако Флот прислал другой корабль. С ещё более безрассудным, самоуверенным и наглым капитаном, не видящим дальше своего носа. Гонясь за славой, он гарантированно погубил бы свой экипаж, а капитан Кирк с его манией героя, узнав об этом, кинулся бы на помощь. Обратно в нужный участок космоса. Не так ли, капитан?
– Продолжай, – бросил Кирк резко. Осава обернулась и увидела, как дрожат его крылья.
– О да, я продолжу. Прибывшая Саратога стала для меня ещё одной вехой: я впервые увиделся с одним из своих. Вольг, преданный, смелый, но недальновидный мой соратник. Он дал мне понять, что мои люди нашли способ связаться друг с другом и готовят бунт. Узнав это, я ощутил настоящий страх. Я отдал ему приказ свернуть операцию. Этого было бы мало, поэтому я сдал своих людей, открыто рассказав о факте готовящегося бунта. В ответ флот прислал приказ об убийстве…
– Это не был приказ об убийстве, – Осава перебила Хана. – Я подписывала приказ о заморозке сверхлюдей и закрытии проекта. Сообщение было перехвачено, дешифровано и изменено.
– Вы не отдавали приказ об убийстве, но он пришёл, и вы не можете этого отрицать, – возразил Хан. – Но тогда я об этом не знал. Кирк вернул Энтерпрайз к планетоиду, на подготовленную предателями сцену, и мы обнаружили там мёртвую Саратогу. Я понял, что финальный акт драмы вот-вот начнётся. Мы спасли с Саратоги выживших людей, и медики приняли решение держать их в карантине какое-то время, чтобы убедиться в безопасности. Все образцы с планетоида, и без того хранимые нашими научниками под силовыми полями, мне было приказано изолировать. Я это сделал. Лаборанты сдали мне каждую пробирку под роспись. Их количество было строго сверено. Я предпринял все меры, чтобы смертельный груз не представлял опасности. Лично программировал вакуумный ящик и силовые поля, лично запечатал образцы, не допустив к этому лаборантов. Никто на корабле не мог взломать этот ящик. Я принял все возможные меры, чтобы не дать противнику ни единой карты в руки. Назавтра, когда карантин должен был закончиться, мы бы уничтожили планетоид и Саратогу и улетели бы из этого сектора. А это в свою очередь значило, что следующий шаг заговорщиков будет поспешным и… не таким аккуратным, как предыдущие. Они не смогли бы сдаться, подойдя к цели так близко.
Той же ночью произошло заражение “Энтерпрайз”, и случайным оно быть не могло. Как вы помните, все факторы риска были исключены. Очевидно, на борту был сообщник предателей и он начал действовать. Он должен был распылить пробирку с образцами с «Саратоги», чтобы заразить корабль и этим удержать нас на месте. Этот человек должен был спрятать образец от меня, подменив его на пробирку с иным веществом, а после распылить содержимое пробирки в лабораториях. Поэтому, как только объявили тревогу по заражению корабля, я сразу же спустился в лаборатории в надежде захватить предателя. Он уже должен был быть в поясе жизнеобеспечения, ведь он намеревался выжить после распыления. И такого человека я сразу нашёл. Некий Джонсон из командного, бета-смена.
Кирк резко остановился посреди палаты.
– Ты… ты его обвиняешь?
– Я не обвиняю, капитан. Я излагаю факты.
– Продолжайте, – приказала Осава, жестом давая понять Кирку, что сейчас лучше успокоиться. Он с усилием сложил взъерошенные крылья и отошёл в другой конец палаты.
– Джонсону не хватило ума сделать свою работу чисто, – продолжил Хан, – и к моменту, когда я нагнал его в коридоре у лабораторий, он уже был заражён. В панике, убегая от меня, он случайно выставил на защитном поясе режим неприкосновенности, и прежде чем я успел его поймать, шагнул в турболифт, ведущий на мостик. Растительная зараза разорвала его в клочья внутри силового поля. По наивности своей капитан и остальные решили, что он герой, мученик, а я не посчитал нужным их
