Хан сделал паузу и, прежде чем заговорить снова, поднял голову и внимательно изучил показатели на экране. После этого его голос зазвучал отстранённо.
– Команда послала Флоту сигнал о помощи. Мы зависли на периферии начавшейся ионной бури. Как мы теперь знаем, это была специально созданная ширма. Всё, что могло бы произойти в штормовом фронте, навсегда осталось бы там благодаря помехам. Кульминация началась...
Он замолчал, вперив взгляд куда-то в стену.
– В чём же состоял ваш план? – Осава прервала ушедшего в свои мысли Хана.
– Для начала требовалось убедить нужных мне людей из экипажа, что они в опасности большей, чем думают. Осторожно, поскольку их вера в Федерацию была нерушима. Я заронил сомнение в капитана Кирка и коммандера Спока и заставил их отбыть на Саратогу. Коммандер мне нужен был там как надёжный, умный и точный помощник. Я заставил его там оказаться добровольно, путём несложной психологической манипуляции. Предложил кандидатуры – себя и доктора – на спуск для изучения заражённого корабля. Капитан решил, что я не учёл усталости доктора, и конечно же, сразу вызвался сам. Он увидел мою ошибку, расслабился, и стал менее критично относиться к происходящему. За некоторое время до этого я успел внушить коммандеру Споку, что собираюсь бежать с корабля на шаттлах, на которых прибыли люди с заражённой Саратоги. В это должен был верить и доктор – до поры. Дальнейшее вы уже знаете от капитана Кирка. Оказавшись на Саратоге, Спок, испуганный возможностью гибели капитана…
– Вы говорите о страхе, – перебила Осава. – Разве вулканцы испытывают эмоции?
– Можете быть уверены. Когда речь касается чего-то действительно важного для них, они ещё более человечны, чем мы. Мы, адмирал, со своей эмоциональностью научились жить, а порой и игнорировать её ради выгоды. Вулканцы вокруг своей выстроили настолько мощную плотину, что при прорыве становятся управляемыми и беспомощными. Именно страх за жизнь капитана заставил Спока искать обходные пути. И выход у него был только один: воспользоваться теми шаттлами, которые остались на Саратоге. Значит, он должен был напасть на капитана, оглушить его и попытаться вывезти с корабля. Учитывая охрану Кирка, у коммандера это вряд ли бы получилось. Цель достигнута – Спок задержал бы его там и задержался на Саратоге сам. Но я не учёл, что страх коммандера сведёт его с ума. Это было моим просчётом. И поэтому пришлось задействовать капитана Кирка, хотя это подвергало значительному риску всю операцию.
– Подождите… – Осава нахмурилась, пытаясь понять, – вы говорите, что коммандер Спок насколько сильно переживал за жизнь своего капитана, что был готов похитить его? Что страх свёл его с ума? Вулканец, высококвалифицированный служащий?
– В этом нет ничего странного, адмирал, – голос Хана был спокоен. – Капитан и коммандер – близкие друзья, и в своё время коммандеру пришлось увидеть смерть капитана Кирка. Давайте не будем отвлекаться от основной темы разговора.
Кирк что-то пробормотал. Скорее всего, ругательство. Осаве было не до него.
– Я косвенно спровоцировал доктора и Павла Чехова на продолжение изучения заражения на останках Джонсона. Понять природу заражения значило полностью обезопасить себя, а в гении Павла я был уверен. На этом этапе, однако, случилось то, чего я не мог предугадать. На захваченном Орфее прибыли мои люди… И принесли известие о том, что они – последние выжившие. К тому времени я не сомневался ни в факте предательства, ни в том, что целью предателей являемся мы двое – я и доктор. Но с приходом Орфея я узнал, что моя семья уничтожена практически полностью, а я не смог это предугадать и предотвратить. Это стало ударом. Но дело надо было довести до конца, пусть теперь я сражался лишь за двоих из моей семьи. С приходом «Орфея» я получил в распоряжение ещё один боевой корабль, в квалификации и преданности которого мог быть полностью уверен. Лате я доверял как себе, и знал, что она и коммандер Спок обеспечат успех задуманной мной операции. Что касается боевого манёвра, адмирал, – тут всё элементарно. Райс блефовал, говоря о том, что найдёт беглый корабль даже в центре ионной бури. Я проектировал эти корабли и знаю их возможности. «Саратога» и «Орфей» ещё до прибытия «помощи» должны были следовать зеркальным курсом широкой дуги, чтобы незаметно для сканеров оказаться позади ваших кораблей. А потом в строго синхронизированное время вылететь из гущи шторма и одновременно нанести удар по основным щитовым генераторам, после чего снова скрыться в шторме. Если не знать, куда бить, эти корабли неуязвимы, но я точно назвал Кирку и Лате место удара. Также я подстраховался, и на борт этого корабля был перенесён ящик с останками заражённого Джонсона. Если бы операция провалилась, этот ящик открылся бы и заразил ваш корабль. Это была бы наша посмертная месть. Таким образом оба ваших корабля оказались без щитов и возможности их быстрого восстановления, зато с абсолютной гарантией заражения. А дальше Энтерпрайз должна была связаться с вами и предупредить, что при любой, малейшей попытке агрессии мы выстрелим по вам заражёнными торпедами. И мы бы стали стрелять, адмирал, не сомневайтесь.
– Я не сомневаюсь, – сказала Осава в наступившей тишине.
Хан снова перевёл взгляд с неё на МакКоя.
– Цель была достигнута. Я раскрыл заговор, спас Энтерпрайз, получил возможность рассказать всё это вам и заручился для себя и своих людей вашей поддержкой на грядущем суде. Но в конечном счёте без него, – Хан указал на доктора, – ничего бы не было. Это доктор первый отнёсся ко мне по-человечески, а не как к генетическому уроду. Это он поверил в план и согласился на пытки, не раздумывая, зная, что это спасёт нас всех. Его пытали два с половиной часа, пока мои корабли подбирались к вашим для удара. Он не сломался под пытками, даже после того, как ему переломали крылья, и не открыл формулу, что означало бы полный провал моего плана. Он готов был пожертвовать собой без сомнений и страха.
– Вряд ли этот факт будет упущен из виду на суде, – спокойно сказала Осава, отключая диктофон. – Последний вопрос, не для протокола. Капитан Кирк упомянул о вашей ошибке.
Крыло Хана снова дрогнуло.
– Весь мой план по использованию заговора был ради одного: спасения моих людей. Я не думал, что предатели отдадут приказ об убийстве. Нейтрализация, заморозка, криосон… не убийство. Всё время проекта я считал, что это будет слишком даже для лживой гуманистической идеологии Федерации, которой они прикрывались.
– Федерация…
– Следует лживой гуманистической идеологии. Теперь вы
