– Доброе утро, Грейс, – сказала я как можно радостнее. – У тебя такой вид, будто ты хлопочешь здесь уже несколько часов.
– Ну, я проснулась не слишком уж и рано, но ты так крепко спала, что я решила тебя не будить. Есть на сегодня какие-нибудь планы?
– Нет. Я хочу только прибрать в доме и нанести маскировочную косметику прежде, чем появятся мои родители.
– Хорошо придумала, – сказала она, обозревая кухню, до сих пор хранившую следы кулинарных экспериментов Джоша. – По крайней мере, я вполне могу помочь тебе с этим.
– Это вовсе не обязательно, я в силах справиться одна.
– Как скажешь. – Грейс подняла бровь, потому что я сморщилась, потянувшись за тостом. – Послушай, я могу побыть у тебя немного, пока мне не надо будет поехать домой и переделать там кое-какие дела. – Она повнимательнее изучила мое лицо. – Ничто не сможет скрыть твоих увечий; на это потребуется еще несколько дней.
– Я знаю, что ты сейчас уедешь, но не можешь ли ты вернуться к тому времени, как приедут мама с папой? У тебя получится как-то остановить их, а не то они забросают меня вопросами до полусмерти. – Я осторожно дотронулась до заживающих корочек на щеке, и у меня появилось такое ощущение, будто мою бедную кожу терли на терке.
– Конечно, только дай мне знать, когда они, как ты считаешь, будут здесь, и я неожиданно нагряну. Но твоя история с Бисли вполне безупречна. Только не давай им возможность увидеть твою руку.
За несколькими чашками кофе и бесчисленными тостами мы отполировали мою версию событий, а затем разговор перескочил на Кэтрин. Было так хорошо говорить с кем-то, кто все об этом знает и все понимает.
– Значит, ты считаешь, она уехала? – спросила меня Грейс, начиная загружать посудомоечную машину.
– Я не знаю. Она добилась, чего хотела: сначала заполучила амулет, а потом превратила мою жизнь в кошмар. Ну она действительно, действительно ненавидит меня.
– Это так странно, ведь практически это ты обеспечила ей возможность вернуться к нормальной жизни. Она могла бы быть чуть более благодарной тебе за это!
– Еще бы! Но, похоже, эта логика на нее не действует. – Я помолчала, вспомнив вечер на задах паба. – Она все твердила, что ей известно, что это моя вина, но, к сожалению, детали стерлись из ее памяти, поскольку Оливия украла у нее это воспоминание. – По вздернутой идеальной брови Грейс я поняла, что так и не рассказала ей ни об Оливии, ни о том, что можно стереть чьи-то воспоминания. – Это очень долгое и запутанное добавление к истории, в которую и так невозможно поверить, клянусь тебе. Просто прими сказанное мной как данность, – взмолилась я.
– Хорошо, о’кей, давай дальше.
– Ну вот, она безумно разозлилась из-за моего предполагаемого поступка, и то обстоятельство, что она ничего об этом не помнит, только усугубляет дело. Она была абсолютно рассвирепевшей. – Я задвинула полку с посудой в посудомойку, так что чашки зазвенели. – В чем я могу быть виновата? За что я в ответе? Это какая-то бессмыслица.
– Может, твой поступок имеет какое-то отношение к амулету? Он, несомненно, мощный источник чего-то там. Может, когда ты надела его себе на руку, с ней что-то произошло?
– Думаю, такое вполне вероятно, – согласилась я, разглядывая свое запястье. Амулет был очень мощным, это правда. У меня в голове замелькала какая-то идея, и я задумалась над тем, насколько он действительно мощен.
– Эй, соня, ты собираешься включать машину? – Вопрос Грейс прервал мои мысли.
– Да, прости, пожалуйста. Я просто не могу не думать об этом и не вспоминать, понимаешь?
– Только не раскисни опять. – Она взяла меня за руки и развернула лицом к себе. – Я думала, что прекрасно справилась со своей миссией, и мне не хочется оставлять тебя, раз ты снова в мрачном настроении.
Я хотела было возразить, но тут зазвонил телефон. Это была мама, и говорила она так взволнованно, как никогда прежде.
– О, Алекс, слава тебе, господи, ты дома. Я не смогла дозвониться тебе на мобильник. У нас было ужасное утро, и мне нужна твоя помощь.
– Что случилось? С вами все хорошо? – Мама не имела обыкновения паниковать, и я почувствовала, что кулаки у меня сжимаются, а ладони вспотели.
– С нами все в порядке, солнышко – я не хотела, чтобы ты так расстраивалась. Но нас ограбили. В аэропорту. Кто-то украл сумку с паспортами.
– Что? Как им такое удалось? – Папа был известным параноиком по этой части – он очень беспокоился о сохранности паспортов.
– О, это длинная история, но виновата здесь исключительно я. Я не слишком внимательно следила за сумкой, когда стояла в очереди и болтала с кем-то.
– Плохо-то как. – Думаю, папа в ярости. – Что я должна сделать?
– Может кто-то из вас побыть сегодня дома? Мне очень жаль, если это нарушит ваши планы, но я не знаю точно, какие документы посольство затребует у нас, чтобы выдать временные паспорта. Эти документы надо будет послать по факсу. – Голос у нее был усталый и тревожный.
– Конечно, побуду; Джош уехал на музыкальный фестиваль. А у меня на сегодня нет никаких планов.
– Прости, моя хорошая, я совсем забыла, что на выходные ты осталась совсем одна. Когда он вернется?
– Э, думаю, завтра. Я точно не помню, но могу написать ему и выяснить.
– Я не знаю толком, когда мы наконец улетим отсюда. Сегодня, похоже, все закрыто, и никто никуда не торопится. Так что на все про все может уйти пара дней. Мне действительно не нравится, что ты дома одна.
– Мама, честно, все у меня будет хорошо. Учебный год закончился, так что мне особенно некуда идти, да и Грейс со мной. Вот только, если я буду тебе нужна, звони на домашний, а не на мобильник. Я, э… уронила его в воду, и он не работает.
– О, Алекс, тебе нужно быть поосторожнее! Это был дорогой телефон.
– Знаю, мамочка, и мне очень жаль, что так произошло. А пока его не починят, я пользуюсь запасным телефоном. У тебя есть номер?
– Не уверена. Напишешь его мне?
– Прости, надо было сообщить тебе об этом раньше. Мне не хотелось, чтобы вы лишний раз тревожились обо мне.
– Мне надо идти; папа пытается поговорить с полицией, а с его знанием итальянского и с их знанием английского у них это плохо получается.
– О, бедный папа! – Я очень сочувствовала ему, зная, как он ненавидит общаться с официальными лицами. – Давай
