«Все будет хорошо, вот увидишь».
Медленно, превозмогая боль, Карновски поднял руку. Длинноухие псы завизжали и заскулили. Извиваясь от ярости и страха, они жались друг к другу. Стример подполз к вожаку. Тот сначала глухо зарычал, а затем отрывисто залаял, донельзя испуганный. Когда же мужчина приблизился к животному на расстояние вытянутой руки, пес стремительно развернулся и бросился прочь. Стая последовала за ним.
Мужчина некоторое время провожал их помутневшим взглядом, а затем ничком рухнул на пыльную землю.
Морренсьор остановился. Доносившееся издали агрессивное тявканье сменилось трусливым воем. В нем звучал панический страх. В чаще послышался шум и треск ветвей, потом все стихло. Ученый увидел, как из зарослей баобабов выскочила смутная тень. За ней другая, потом еще и еще.
То, от чего убегали животные, очевидно, находилось в гуще зарослей. Рафаэль прикинул, стоит ли рискнуть и взглянуть на это собственными глазами, но решил воздержаться. Столкновение с неизвестной опасностью не входило в его планы.
Юноша уже собрался повернуть, когда до него донесся новый звук. Его источник находился где-то поблизости.
Человеческий стон!
Ученый выхватил шпагу из ножен. На отполированном клинке сверкнул луч солнца. Крепко сжимая оружие, он осторожно вошел под лесной свод. Деревья здесь росли так тесно, что продвигаться вперед Морренсьору приходилось очень медленно. Сердце бешено стучало. Он был готов к тому, что в любую секунду на него может броситься гиеновая собака — однако ничего такого не произошло. Вокруг стояла тишина, не было слышно сверчков и цикад, умолк птичий щебет.
Внезапно он увидел нечто, лежащее в пыльной сухой траве. С первого взгляда ученый решил, что это труп мертвого животного, но подойдя поближе понял, что перед ним человек. Убитый или тяжело раненный.
У него перехватило дыхание.
— О нет! — только и смог прошептать он, поняв, кто перед ним. — Антон…
========== Глава 4 ==========
Три дня спустя
Поздним вечером вся группа сидела вокруг костра. Долину мало-помалу заполняла густая тьма. На небе, затянутом облаками, не было ни звезд, ни луны. В пустынных окрестностях стоянки не было даже деревьев — только колючие мелколистные кустарники, прижимающиеся к земле. Густой туман, сползающий с горных склонов, словно вата, окутывал весь этот унылый ландшафт и поглощал любые звуки.
Наконец последние отблески заката померкли, и единственным источником света осталось пламя костра. Огонь, потрескивая, пожирал сухие кактусовые стебли и хворост, языки пламени то взмывали ввысь, то прижимались к самой земле.
Лаки угрюмо смотрела в темноту ночи, грея руки у костра. Вероятно, эта местность казалась ей не слишком живописной и гостеприимной, и Антон полностью её в этом поддерживал. Ему тоже не нравилась эта долина.
Несколько дней назад они наткнулись на лошадей, нагруженных провизией и водой, но хозяев рядом не оказалось. За три дня путешествия Антон и его друзья не встретили ни одного человека. Эти земли были пустынны, словно что-то в один миг заставило жителей долины покинуть место жительства.
Ночь дышала пронзительным холодом вечных снегов, и все вместе они жались поближе к костру, стараясь получше согреться. У огня царило молчание — каждый был погружен в собственные мысли, вдобавок сказывалась усталость после дневного перехода.
— Значит, ты полагаешь, что мы действительно попали в прошлое? — неожиданно проговорил Ичиро, чьё лицо в отблесках пламени казалось высеченным из камня.
— Хм, — Рафаэль задумчиво поворошил подёрнувшиеся пеплом угли. — Да, я почти уверен в этом.
— И кем была та девушка в Париже? — спросил Антон. — Мне показалось, что ты её узнал…
— Я могу лишь догадываться, — ответил Морренсьор. — Если я был точен в описании своего видения, нас ждут серьезные неприятности. Я видел её лицо. Оно пылало гневом. Ей известно, что мы здесь, и она сделает всё, чтобы нас настичь.
— Но зачем ей нас преследовать? — спросила Айрин.
Рыжеволосый юноша внимательно посмотрел на девушку.
— Она жаждет возмездия, хочет отомстить нам за убийство Шан’тары. Старейшина Торрого упоминал о ней, когда мы были в пустыне. Безо всяких сомнений — она носитель проклятия и невероятно умна. Любая сломанная травинка, любой камешек, лежащий не на своем месте, подскажут ей, где нас искать. Поэтому наш единственный шанс — оказаться быстрее нее. Мы должны первыми отыскать портал в наш мир либо убежище, скрытое от людских глаз. Только тогда мы окажемся в безопасности.
Юноша поднялся, расправляя плечи.
— Советую всем отдохнуть — мы выступаем еще до восхода солнца.
— Не нравится мне это место, — неожиданно проговорил Антон. — Что-то здесь не так. Вокруг нет ни птиц, ни насекомых, ни грызунов. Просто не по себе становится.
— Можьет, нам как-то укрепьить лагерь? — предложил Густав. — Нарьежем кольючих вьеток куста-арника и соорудим что-то вроде оборонитьельного вала. Я чьитал, что так иногда поступали индейцы, чтобы защититься от врагов. Есльи ношшью на них нападали, оньи просто поджигали кустарник, и кольючий вал вмиг превращался в огненный.
Морренсьор рассмеялся.
— Вокруг на много километров нет ни людей, ни крупных хищников. Но чтобы ты чувствовал себя спокойнее, друг, сегодня ночью мы с тобой будем поочередно дежурить — каждому достанутся две смены по два часа. Тебе заступать первым! — Юноша подмигнул повару-французу и растянулся на попоне, укрывшись пестрым пончо. — А теперь — спать. Я устал как собака…
На следующий день окрестные вершины поднимались уже на четыре тысячи метров и более.
Голые пики угрожающе вздымались в небо, над головами путников кружили грифы. Дорога превратилась в настолько узкую тропу, что по ней мог передвигаться только одна лошадь. Окруженная густыми зарослями, тропа извивалась между скалами, все круче забираясь вверх.
Еще на рассвете путники начали отдаляться от русла горной реки и около девяти часов утра вступили в ущелье, тянущееся между двумя горными грядами на десятки километров. Стены ущелья были так высоки, а само оно настолько узким, что временами не было видно неба. Перестук копыт и звуки шагов подхватывало эхо, многократно отражая и искажая звуки до неузнаваемости.
С каждым поворотом маршрута ландшафт менялся. На тропе начали попадаться гигантские каменные глыбы, сильно затруднявшие продвижение вперед. Скрюченные деревца, росшие из расщелин скал, порой образовывали настоящие туннели, в которые почти не проникал свет. Воздух был прохладным и напитанным влагой.
Антон почувствовал, что начинает мерзнуть. Сказывалось огромное физическое напряжение последних дней. Мышцы, скованные усталостью, мучительно ныли, сил хватало только на то, чтобы держаться в седле. Вдобавок, все время не хватало воздуха. Чем выше они поднимались, тем меньше кислорода в нем содержалось, а это могло привести к возникновению горной болезни, хорошо известной всем альпинистам.
Но Морренсьор был неумолим: он сократил время на ночевки до
