SCC
. И надпись – Always on moving. Это компания Standard Charge Corporation и их слоган – “Всегда в движении”. Крупнейшая добывающая компания Северо-Атлантической коалиции. Одна из так называемых “девяти сестер”, мощнейших атлантических корпораций. И крупнейшая добывающая. По объему выручки уступает только китайской
CNPC
. Но сейчас не об этом. Становится ясно, что компания положила глаз на наши торфяные разработки на планете. Сейчас мы выясняем, стояли ли они за мятежом чхоме? Или подключились позже, воспользовавшись ситуацией. Становится ясно и другое. Провести такую операцию без своего человека в наших рядах, не то, чтобы невозможно, но сложно. Кто-то должен был отвлекать разведчиков от их базы. От стройки, то есть. – Вы выяснили кто? – спросил судья. – Сейчас дойдем и до этого. Также орбитальный осмотр показал, множество трупов боевиков из числа чхоме. Характерная внешность, форма. Все мужского пола. Есть все основания полагать, что “база”, которую искали наши разведчики, именно здесь и находилась. Предварительные выводы таковы. База чхоме уничтожена, пусть и не так, как планировалось. Обслуживающий персонал торфяного предприятия, по-прежнему, в пути. Прибудут на планету через семь месяцев. Ядерный удар пришелся далеко от производства. Более, чем в ста километрах. Расположенный там гарнизон из состава 10-ой гвардейской общевойсковой армии не пострадал. Плюс на прибывающем борту есть радиационные фильтры. Пусть и ценой своих жизней, но разведчикам удалось выполнить задачу. И на данный момент, основной, интересующий нас вопрос, это кто ответит за гибель десантников? Полковник взглянул на меня. – Ничего сказать не хочешь? – Хочу и многое. Но главное, я уже сказал. – Ясно, – он снова отвернулся и продолжил, – расследование началось сразу поле происшествия. Предварительную работу провел майор Петр Матюшин, начав собирать информацию о случившемся еще на борту. *** – Как ты относишься к чхоме? – Петр Валерьевич разговаривал со мной второй час и уставать не собирался. – Я вам только что рассказал, как резал этих ублюдков. Зачем спрашиваете? Он не стал напоминать мне, чтобы я отвечал кратко, опять что-то пометил и продолжил: – Быть может, ты задумывался, что эти люди ведут борьбу за собственную свободу? Что они всего лишь хотят жить по своим правилам, и чтобы им не мешали в этом? Я вытаращился на него: – Они добровольно согласились на эту работу на планете! Куда их привезли, обхаживали, обеспечили все условия труда и отдыха... черт, я видел их комнаты. По четыре человека жили, кровати удобные. Просторно. Музыка, видео, все дела. У нас казармы в сто крат хуже. Такой лафы и близко нет! Кормили, никто их не ущемлял. Работы было много – да. Но не настолько, чтобы они там упахивались до полусмерти. Нам показывали на инструктаже и их распорядок дня и чем именно они занимались! Черт, да вы же и показывали! И это не вранье, состряпанное на скорую руку. Я в подростковом возрасте, с отцом по стройкам пошлялся. Все то же самое, даже лучше в разы. Еще и квалификацию получили. А они бзик поймали и на религиозной почве спятили. За каким-то пророком бредовым поперлись, как бараны за козлом на бойню. Подловили их на религиозных чувствах и сыграли на этом. – То есть сочувствия к ним, у тебя нет, – кивнул Петр Валерьевич, – а как ты... – Сочувствия?!! После того, как они персонал торфопредприятия вырезали?! После того, как ребят моих постреляли?! Товарищ майор, это вас надо на лояльность проверять. За такие формулировки. Он усмехнулся, сделал очередную пометку и продолжил: – Вот теперь по поводу ребят. Какие у тебя были с ними отношения? – Замечательные. Мы всегда били друг-другу морды с улыбкой и пинались исключительно дружелюбно. Майор напрягся. – И часто у вас возникали конфликты? – Да это же шутка, блин! – Ты, правда, считаешь уместным шутить сейчас? – Хорошо, не шутка – сарказм. Он как раз более, чем уместен. Не было у меня с пацанами конфликтов. Во всяком случае, серьезных. Так, по мелочи, как у всех. Несколько десятков молодых, здоровых, дерзких ребят в одном помещении сутками друг на друга пялятся. Будут конфликты, конечно, но все в рамках обыденного. – А офицеры? Не было противоречий на почве должностных обязанностей? Не гнобили? – Ну и словечко. Нет, не гнобили. Нормальные у нас офицеры были, а Пью вообще самый лучший командир из всех, что на свете есть..., – я запнулся, – то есть был. – Пью? – наморщил лоб майор. – Лейтенант Александр Якушев, – буркнул я. – Пью, это прозвище. Не было с ним никаких конфликтов. Он мне один раз по шее дал, но за дело. Это давно было, когда я только в батальон прибыл. И даже с Ефимом-тварью..., Мишкой Ефимцевым, то есть, новым командиром, конфликтов не было. У нас вообще все нормально было с этим. По чинам друг друга не звали, во фронт не становились. Понимали с полуслова. – Вот, кстати, по поводу чинов. Ты ведь закончил кадетское как младший сержант? – Да, – ответил я, предчувствуя следующий вопрос, отвечать на который не хотелось. – В учебке получил сержанта, в расположении части – старшего сержанта. Твое дело видел – за успехи в обучении, особенно в стрельбе, тебе старшину хотели перед выпуском дать. Но на дембель ты снова вышел младшим сержантом. За что понизили? – А в деле не указанно? – Нет. Это-то и странно. Точнее формулировка есть, но невнятная. “За недостойное поведение”. Детский сад какой-то. Так за что? Я отвернулся. – Это к делу не относится. – Давай это я решать буду. Так за что? – Это к делу не относится, – повторил я, изучая стенку. И вправду, как мальчишка детсадовский. Глава 16 В начале сентября КДВ отмечали профессиональный праздник. Руководство части, в честь круглой даты, организовали на полянке неподалеку от расположения, небольшое торжество. С накрытым столом и музыкантами. Пригласили жителей из близлежащего городка, того самого, где мы встречались с Аллой. Шашлыки почти не ел, сидел подальше от сцены, неожиданно для себя накинулся на торт, хотя прежде сладкое не любил. Когда музыканты заиграли что-то тягучее и, по всей видимости,
