– Можете идти, – ворчит он, закончив досмотр.
А если кого и оскорбляет такая бесцеремонность, в душе они счастливы возможности поскорее сбежать. Какие уж тут жалобы!
Волк долго смотрит на Агнес. Она глотает комок в горле, вытягивает пальцы, чтобы те не сжимались в кулаки, и делает шаг вперед. Она терпит тычки морд в том же порядке: подмышки, промежность, дыхание. Последнее ее напрягает. Ей вживили зуб василиска, сказав, что он не издает никаких запахов. Но рассчитывали ли они на досмотр волка с тремя носами?
Обнюхав ее, он отстраняется. Агнес ловит себя на том, что неотрывно смотрит в гипнотические волчьи глаза. Ей хочется выдержать его взгляд, показать, что она нисколько не боится, бросить вызов. Но она быстро вспоминает свою скромную роль и опускает голову.
– Можете идти.
– Спасибо, – бормочет она и, как и другие, торопится на выход.
* * *Агнес направляет свою рыбачью лодку сквозь толчею, вливаясь в плотный поток гондол, яликов, каяков и катеров, протискивающихся по каналам столицы Южной Калифорнии. Дорога довольно муторная, отнимает много времени, но Агнес любит проплывать мимо торговых барж, вдыхая запахи лука и перца с чесноком у торговцев мясным рагу, и обожает слушать уличных музыкантов.
Слышать музыку особенно приятно, потому что по воле Владыки в эфире Лос-Анджелеса царит тишина. Пепел от переработанных костей меритсегер осыпается с подернутого дымкой неба, остеомагическая сущность поглощает шум, блокируя радиосигналы. Глушение сигналов из Невады еще имеет какой‐то смысл, как защита от американской пропаганды, но ведь мексиканские станции передают музыку. А зачем лишать людей музыки?[30]
После работы Агнес пишет зашифрованный отчет: тип кости, количество обработанного материала, а также примерная выработка, на ее взгляд, коллегами. Она вкладывает записку между купонными страницами «Вестника исследователя» и оставляет ее в дупле дерева в Парке ветеранов Калвер-сити для связного.
Вот и вся работа на сегодня.
Поскольку им дали на обработку останки огнедышащего дракона и другое оружие из битумных ям, Агнес уверена, что Королевство Южной Калифорнии готовится к войне против Севера. Но это определят другие. Агнес – не аналитик разведки. Она обычная шпионка.
* * *К рабочему месту Агнес подходит заведующий отделом.
– Мисс Сантьяго, зайдите, пожалуйста, ко мне в офис.
Агнес отзывается на имя легко и непринужденно, как на свое собственное. Перед командировкой на юг она тренировалась в течение трех месяцев.
Коллеги пристально наблюдают, как она следует за начальником из рабочей зоны. Работников министерства иногда вызывают на беседу, и они больше не возвращаются ни на рабочее место, ни домой. Малейшее подозрение в неблагонадежности – и заработаешь «перевод». А для перевода Агнес найдется куча причин.
Себастьян Блэкланд прикрывает дверь кабинета и приглашает ее присесть. Ему двадцать семь. Его усталые глаза песочного цвета и белки и радужная оболочка свидетельствуют, что, несмотря на возраст, этот «англо» поглотил много магии. Убить его было бы нелегко. Ей нравится его лицо, но в целом не так чтобы очень – чересчур смазлив. И никогда не знаешь, природа ли постаралась, хирург-косметолог или магия. Это Лос-Анджелес. А у тех, кто с магией на «ты», вообще не разберешь, что к чему.
На письменном столе – картонная коробка с файлами, книжные полки пусты. Агнес не успела выбрать тактику, но решает отсрочить любые обвинения в работе на иностранную разведку. Чем бы ни закончился разговор, он приятным не будет, но даже шпионам не хочется портить себе день.
– Вы нас покидаете?
– Ах да. Коробка. Вы заметили. Меня переводят… то есть… в хорошем смысле.
Ей ранее не приходилось разговаривать с Блэкландом, и она не подозревала, что он такой неловкий. Однако этого следовало ожидать. Его характеризовали как ученого, а не бюрократа. Что еще? Холост, не охоч до развлечений, в свободное время подолгу копается в архивах. Талантлив, мог бы сделать блестящую карьеру, если бы проявлял больше гибкости.
– Еду в Оссуарий, костницу, – продолжает он. – Научно-исследовательская работа.
Она его поздравляет. Интересно, когда он наставит на нее палец и завизжит: «J’accuse! Виновна!» Тут она выломает языком верхнюю керамическую «четверку» и выплюнет ее Блэкланду в лицо. Керамика разрушится и высвободит размолотый клык василиска стоимостью девяносто пять тысяч долларов Северного королевства. Лицо и череп Блэкланда вспузырятся и растворятся в омерзительную липкую жижу.
– Так вот, в общем, я… Я тут подумал насчет… – Блэкланд вздыхает, пытаясь взять себя в руки.
Он словно извиняется. Смущен даже. Потирает шею.
– Послушайте, я знаю, что вы шпионка.
Кончиком языка Агнес нащупывает коронку.
– Об этом знаю только я один.
Агнес не сводит с него настороженного взгляда.
– Вот я и подумал…
– Вы что, предлагаете мне переспать? – цедит она сквозь стиснутые зубы.
Он вздрагивает и трясет головой.
– Нет. Нет, я знаю, как это звучит. Я не из этих…
Она ждет.
Агнес терпелива. До определенной степени, конечно.
– Скажите, пожалуйста, мистер Блэкланд, чего вы хотите.
Он выдыхает:
– Я хочу дезертировать.
* * *У тихоокеанского причала гуляют парочки. Они держатся за руки и жуют пушистые облачка сладкой ваты. Все одеты нарядно: от бархатных спортивных костюмов цвета красного вина и расшитых блестками нарядов юных тусовщиков до хрустящей синей формы солдат в увольнении из Бейкерсфилда. Народ развлекается. Агнес напоминает себе, как легко можно забыть или, по крайней мере, не замечать вездесущий гнет диктатуры Владыки. Наверное, это неплохо.
Она и Себастьян Блэкланд в кабинке из стекла и стали, висящей на тросе над бурунами. Взглянуть со стороны – влюбленные на свидании. Агнес настояла на том, чтобы они встретились на нейтральной территории, где можно поговорить наедине. Подвесная канатная дорога для этого – идеальное место.
– Как вы догадались, что я шпионка?
Себастьян притрагивается к носу.
– По запаху.
Агнес морщится. Может, еще придется пустить в ход ядовитый зуб.
– Я имею в виду ваше рабочее место. Вы оставили достаточно следов, чтобы понять – Южной Калифорнией тут и не пахнет.
– Чем же от меня пахнет?
Он прикрывает глаза и делает вдох.
– Другая земля. Другая вода. Другой воздух. Все это – в ваших костях. Я знаком с запахами жителей Северной Калифорнии, встречал их раньше.
– Военнопленных?
Ее голос звучит зло, но он прозаично кивает. Она смотрит вниз на дрожащее отражение электрических огней в океане.
– Кто еще знает обо мне?
– Никто. Я не докладывал, а в отделе я единственный остеомаг. Был. Преемник прибывает в понедельник.
– А волк?
– Он отвечает за безопасность, но это мой отдел. Он работает на меня. Если он что‐нибудь заподозрит, то в первую очередь доложит мне.
– Вы, кажется, уверены в его усердии и преданности.
– Он зависит от меня. Я готовлю для него кость Цербера и санкционирую ее использование. Без меня ему волком не быть.
– Вот тут поподробнее, – говорит Агнес. – Почему он хочет измениться? Что заставляет человека однажды проснуться и решить, что он хочет превратиться в трехголового волка?
– В смысле, кроме способностей трехголового волка? Я не знаю. У всех по-разному. У каждого свои мотивы. Иногда магия превращает человека в другое существо. Иногда она очищает, обнажает суть.
«Ловко, – думает Агнес. – Выведать, о чем думает остеомаг из Южной Калифорнии, без похищений и допросов – это дорогого стоит».
– Ну а вам лично что дает магия? – спрашивает она.
Он пожимает плечами.
– Я ученый, а не философ.
Он оставляет вопрос открытым.
– Значит, волк не знает, что я шпионка. Вы знаете, но не выдадите, потому что я вам нужна. То есть я в безопасности.
– Это вряд ли. У моей преемницы острое чутье. Я велел ночным уборщицам обработать хлоркой и хорошенько пропылесосить ваше
