– И как вы объяснили наведение такой стерильности?
– Сослался на нормы гигиены труда.
Агнес ощетинивается. Ее должность – для прикрытия и доступа, но она гордится качеством своей работы. Когда‐то она продавала мороженое. Точнее отмерить рекомендованные три с половиной унции мог только автомат.
– В понедельник, – продолжает он, – вы снова наследите. Вам следует подыскать себе другую работу, иначе вас обнаружат.
– Вы сказали, что хотите дезертировать. Но почему? Вы остеомаг с хорошей карьерной перспективой. Опять же, Оссуарий. Элитная должность. С такими возможностями – деньги, положение в обществе. Изучение лучших костных материалов. В чем же подвох?
Она ожидает стереотипного, отработанного ответа, но он удивляет ее сбивчивой речью:
– Для чего нужна магия?
– Для производства оружия, само собой. Ну и в медицине, а также для изготовления приворотного зелья, восстановления сил, увеличения прочности материалов, управления обществом… Я могу перечислить еще много мотивов. Но для Владыки главное – оружие. Его мы и производим в вашей лаборатории. Полагаю, этим же вы будете заниматься в Оссуарии.
– В рассудительности вам не откажешь, – заключает Себастьян.
Он смотрит на те же отражающиеся огни в воде, но, возможно, он видит что‐то еще? Может, магию под водой, песком, илом и камнями, вплоть до костей древнейших существ, до пламенного сердца дракона в самом центре Земли. У остеомагов свои странности.
– Магия – это сокровище, – заявляет он. – Невероятно могущественное, прекрасное, изменчивое. Но такие, как Владыка, разменивают ее по мелочам. Он перешагнет через кого угодно: соперника-остеомага, своих соратников, врагов. Уничтожит всех и вся, лишь бы заполучить еще больше власти. А уж он это умеет, как никто другой.
– Поэтому вы хотите выйти из игры?
– Да, – говорит он подавленно. – Выйти.
Агнес затягивает паузу, делая вид, что обдумывает его слова. Пусть поверит, что она в состоянии ему помочь.
– Я посмотрю, что можно сделать.
* * *Агнес связывается со своим куратором на Севере, они согласны, что она должна немедленно уволиться. Она пишет: «по семейным обстоятельствам». Никто не пытается ее отговорить, никаких прощальных открыток, торта в комнате отдыха. Ее рабочее место занимают в тот же час, она даже не успевает попрощаться с Роем, охранником. Должность обработчика костей в музее полезна для сбора секретных данных, но личные связи с остеомагом из Оссуария еще лучше. Итак, теперь ее задание – Себастьян Блэкланд.
Последние несколько недель они ежедневно встречаются на пирсе. Лакомятся сладкой ватой, катаются на американских горках, соревнуются в меткости и получают призы. Агнес всегда выигрывает под аплодисменты Себастьяна. Если посмотреть со стороны, выглядят они счастливой парочкой в конфетно-букетный период. Любовники у Агнес были, но на свидания она прежде не ходила и иногда путает, можно ли считать ухаживанием, если ведешь себя как на свидании, но по другой причине, нежели любовь.
– Есть новости, – говорит он, взяв ее за руку.
Они стоят в конце пристани, соприкасаясь плечами. В стеклах его очков мелькают, отражаясь, карусельные огни.
Его рука мягкая и теплая, пожатие нежное. Она нащупывает в его ладони ампулу. Удивительно, ей не хочется прерывать соприкосновение, но она резко отнимает руку и прячет ампулу в карман.
– Это толченый череп синт холо, рогатого змея, – объясняет он. – С этим порошком можно стать невидимкой.
– Действует?
– Еще как. Я мог съесть щепотку, подойти к вам и украсть кошелек, а вы бы ничего и не заметили.
«Рада, что вы так не поступили, потому что люблю на вас смотреть». Агнес чуть не проговорилась. Она не помнит, когда это случилось. Где‐то между встречей, когда она сообщила, что может помочь ему дезертировать, и той, когда она намекнула, что хорошо бы утащить кость из Оссуария, чтобы подтвердить его полезность и лояльность.
– С костью синт холо работать непросто, – говорит он. – Но я думаю, ваши спецы разберутся. Я бы мог написать формулу, но у магии нет рецептов. Она в запахе. Чувстве.
– Ничего, обойдутся тем, что есть, – кивает Агнес.
– В Оссуарии хотели бы вовлечь меня и в другие проекты, но я планирую работать именно с синт холо. Ей присущи несколько любопытных свойств, которые я толком не определил. Но я обязательно докопаюсь. – Его зрачки расширяются. Он взволнован.
Поначалу Агнес казалось, что энтузиазм Себастьяна – уловка, чтобы убедить ее в огромной ценности его как специалиста, но теперь ясно, что он такой на самом деле. Ему нравится быть волшебником. Чокнутый трудоголик.
Агнес хочется снова держать его за руку, но теперь, когда он передал ампулу, придется придумать для этого новую причину.
– Похоже, начальство вами довольно.
Он застенчиво улыбается.
– Они меня боятся. Когда достигаешь уровня Оссуария, надо держать ухо востро.
– Неужели сожрать готовы?
– Почти буквально! Работая с костью, волей-неволей приходится ее есть. В теле накапливаются запасы магии, что превращает остеомага в полезный ресурс – им можно питаться.
– Это же каннибализм, – говорит она в надежде, что он отрицательно замашет руками.
Ничего подобного.
Агнес изучает его лицо. За приятной внешностью, храбростью, готовностью рисковать она видит отвращение. Гнев.
– Вы уже?..
– Еще нет, – говорит он. – Но мою работу заметили. Будет продвижение по службе. Высокопоставленные остеомаги знают обо мне. Может, и сам Владыка.
– И вам придется есть других магов-остеомантов.
Он пытается скрыть свои чувства. У него неплохо получается. Но Агнес гораздо опытнее и распознает уловку.
– Если мне повезет, я съем несколько волшебников, – говорит он.
– А если нет?
Он улыбается через силу, и это сразу заметно.
– Не везет обычно другим.
* * *Агнес было шесть лет, когда Владыка Юга сжег дотла ее родные места. Фресно был не маленьким городом, но не шел ни в какое сравнение с Сан-Франциско, столицей Северного Королевства. Ее отец работал в магазине канцтоваров в районе Тауэр. Он не был ни владельцем, ни управляющим – просто служащим. Но каждый сентябрь Агнес получала папку-скоросшиватель с кольцами и пластиковую сумку на молнии для новых карандашей и безопасных ножниц.
Мать служила официанткой в ресторане, где подавали пироги с курицей. Ресторанчик был оформлен в «курином» стиле, молоко разливали из здоровенного кулера из нержавейки. Даже теперь Агнес не могла объяснить, что такого волшебного было в скоросшивателях и автомате, но они были для нее важны.
Однажды, далеко в Южном Королевстве, Владыка забрался на вершину горы Уитни (более четырнадцати тысяч футов высотой) и оттуда дохнул драконьим огнем. Больше всего досталось Сан-Франциско. Чайна-таун, улица Хейт, район Миссии исчезли с лица земли. Мост «Золотые ворота» превратился в окалину и рухнул в море, вздымая клубы пара. Погибло более двадцати тысяч человек.
Не все языки пламени достигли цели. Некоторые не долетели. Возможно, Владыка выпустил их так, для разминки.
Агнес была в школе, когда два огненных вихря обрушились на Фресно. Весь район Тауэр превратился в пепел, включая и магазин канцтоваров, и ресторанчик с пирогами. Вместе с ее родителями.
Агнес вспоминает, как отчаянно прижимала к груди папку с тремя кольцами, а кругом бегали куры с горящими перьями. В ее памяти пламя вздымалось над погребальным костром матери и отца. Языки огня ее не коснулись, но она кричала, как от ожогов. Она понимает, что это не настоящие воспоминания, а жестокая смесь, родившаяся из кошмаров наяву. Родители погибли, а она осталась жива, одна-одинешенька на всем белом свете.
Потери Фресно были не столь подавляющи, как в Сан-Франциско, где возник жилищный кризис. Здесь не пришлось строить палаточные города и переоборудовать трюмы ржавеющих танкеров под жилье для беженцев. Но возник вопрос, что делать с сиротой-шестилеткой.
Агнес отправили
