Как будто невообразимое давление, но не снаружи, а изнутри.
Кронос выжигал яд из крови Сета. Правда, заодно с этим и его божественную сущность.
Сет ощущал, что кровь сочится даже из пор его кожи, а сущность расползается, будто старое полотно под пальцами. Он чувствовал Нефтиду и Анубиса, но они ничем не могли помочь, даже призывы Амона как главы пантеона не работали.
Пока не вмешалась другая сила. Слишком… иная. Холодная и спокойная, как воды Стикса и фиолетовые искры Подземного мира. Кронос наверняка почувствовал, что вмешался его старший сын, связанный с Сетом не меньше Нефтиды.
Когда-то они смешивали кровь, окруженные пустыней, под светом равнодушных звезд. Они клялись друг другу в верности. И Гадес крепко держал Сета.
Пока огонь наконец-то не утих, не выжег яд до конца из крови.
Сет смог вздохнуть, ощущая, что пусть Кронос и хотел убить его, выполняя обещание, но в итоге он жив.
А яд исчез.
========== 40. ==========
Они сидят на берегу лениво текущего Стикса. Посейдон в воде по колено, смывает грязь и кровь, насвистывает какую-то мелодию, играет с волнами. Средний брат, но он кажется самым юным, возможно, даже не совсем понимающим, почему они восстали против отца.
Посейдон меньше всего времени провел в той пещере. Аид не сомневается, стоит им покинуть Подземный мир, Посейдон тут же исчезнет в неизвестном направлении.
Аид и Зевс сидят на берегу. Уставшие, смывшие следы борьбы, но не желающие играть с водой.
— Еще немного, и у нас бы не вышло, — негромко говорит Зевс. — Я почувствовал, как ты хотел одним рывком запечатать тартарские врата.
— У меня бы получилось.
— Ты бы умер при этом. И так потратил кучу сил на создание Подземного мира.
Аид знает это. И всё равно сделал бы то же самое — он не хотел возвращаться в пещеру, не хотел вечного заточения.
Зевс его опередил. Сам закрыл врата.
— Спасибо, — говорит Аид. Молчит недолго. — Я предложу, чтобы именно ты стал главой пантеона. Кому-то ведь надо управлять.
Короткий удивленный взгляд Зевса.
— Почему именно мне? Ты старший.
— А ты рожден, чтобы вести за собой.
Зевс хмыкает:
— Посейдону это не понравится.
— Я тебя поддержу. Он смирится.
— Тогда пошли, нечего рассиживаться.
Они только запечатали врата с Кроносом, но Зевс уже не может сидеть на месте. Он стремится вперед, к новым свершениям. Первым подскакивает с примятой травы — протягивает руку Аиду.
Как тогда, в сумрачной пещере, которую Зевс смог открыть — он тоже протягивал руку, предлагая пойти против Кроноса. В глазах младшего брата плескался страх пополам с решимостью. Сейчас Аид видит только решимость.
Как тогда, он принимает руку Зевса.
Больше всего на свете Гадесу хотелось спать. Ночь в Подземном мире выдалась суматошной: несколько душ умудрились разозлить Цербера, то ли пытались пролезть в мир живых, то ли просто не в тот момент дернули пса за хвост. Пришлось до глубокой ночи разбираться, пока Гадес не махнул рукой и не наказал и тех, и тех.
Утром, когда они проснулись, Персефона уткнулась ему между лопаток и мысли вставать решительно отошли на задний план.
— Я должен проверить, как там все, — пробормотал Гадес, выбираясь из-под теплого одеяла.
— Яда нет, ты бы узнал, если что случилось, — ответила Сеф.
Теперь он сидел за столом, пил крепкий кофе без молока и сахара и считал себя одним из самых несчастных богов в этот момент времени.
В отличие от собеседников.
Если вчера Сет казался потрепанным, то сегодня, хорошенько выспавшись, он так и излучал энергию, которой не мешал ранний час. Амон тоже сидел тут же и болтал всё то время, пока не закончился его собственный кофе.
— И кто возглавит богов, пока Зевса нет? Аполлон не может, у него так себе с организаторскими способностями…
— Ты, — перебил Сет.
Амон открыл рот и снова закрыл. Всё-таки сказал:
— Совсем рехнулся?
— Ты Амон-Ра, древний светоносный бог. Что бы ни думал, у тебя хватит авторитета. Никто не посмеет возразить.
— Сет, если это извращенная шутка…
— Я не шучу.
Амон смотрел на него еще несколько секунд. Потом громко выдвинул стул из-за стола и вышел с кухни, крича:
— Инпу! Хватит дрыхнуть! Мне надо выпить!
Для того чтобы его слова звучали весомее, он еще и постучал кулаком по двери, пока проходил мимо. Из комнаты показалась растрепанная голова заспанного Анубиса:
— Что ты орешь? Какое пить? Утро же…
Амон уже удалился в сторону гостиной, так что если что-то и ответил, то слов слышно не было. Анубис снова исчез в комнате.
Молча пригубив чашку, Гадес посмотрел на Сета. Они остались на кухне вдвоем, среди вившихся ароматов кофе.
Сет много времени проводил среди туарегов, бедуинов и других людей, которые любили пустыню почти так же сильно, как он сам.
Эти народы предпочитали неторопливость. Длинные ритуалы гостеприимства и вглядываться в знойное марево пустыни. Гадес подозревал, именно они научили этому и порывистого Сета. Как и готовить кофе — крепкий, черный, вязкий.
Пусть Сет всегда выглядел так, будто готов хоть сейчас сорваться в бой, он подождет, пока не закончится кофе.
Весь мир — песок, однажды сказал Гадесу старый туарег. Его голубые глаза, густо подведенные черным, смотрели на бога смерти так, будто именно этот человек жил тысячи лет. Весь мир — песок. Время — песок. И мы сами — только песок. В пустыне вечности. В вечной пустыне.
Сейчас Сет выглядел почти так же, как тогда. Только одежда другая: из-под рукавов темной футболки выглядывала вязь татуировок, сбегавших по рукам, они же выныривали на шею, уходя к затылку. Чуть прищуренные глаза и расслабленная поза: Сет наслаждался кофе и утром.
Он больше не мерз и совершенно не спешил.
Хотя Гадес лучше многих знал, что, если бы прямо сейчас возникла опасность, Сет ни секунды не раздумывал: он умудрялся находить оружие в любой ситуации, разжиматься, будто пружина из силы и мускулов. Хотя Гадес предпочитал холодное оружие, изобретение револьверов у Сета вызвало восторг.
— Ты как будто задумался о смысле жизни, — хмыкнул Сет.
— Вспомнил Дикий Запад.
— О! Прекрасное время.
— Конечно, теперь-то тебе нельзя стрелять в каждого встречного прямо на улице или в баре.
— Да ну ладно, я никогда не стрелял в каждого.
— Через одного. — Гадес подумал. — Хотя нет, я бы всё-таки сказал, в двух из трех.
— Мне просто нравились прерии.
— Ага, тебя иногда принимали за индейца.
— Дикие, необразованные люди.
Боги могли изменять внешность при возвращении в тела, но это был долгий и сложный процесс. Хотя детали менялись постепенно и зачастую без их желания: и Сет, и сам
