— Я рад, что ты избавился от яда, — сказал Гадес.
— А я рад, что не умер при этом. Спасибо.
Гадес неопределенно пожал плечами. Как будто могло быть иначе. Как будто они могли хоть ненадолго задуматься, а не кинуться вытаскивать друг друга из бездны.
Тогда Гадес не смог даже толком осознать, что происходит: вот Анубис едва не срывается к мертвецам, а вот уже Сет истекает кровью, и Гадес с холодным отчаяньем понимает, что разрушается божественная сущность.
Гадес не задумывался.
И сейчас, видя перед собой здорового, готового к бою хоть со всем миром Сета, понимал, что всё не зря. И это их маленькая победа, поражение Кроноса.
— Мне нужна пара часов, — сказал Сет. — А потом попробуем поискать Зевса. Не делай ничего без меня.
— Куда я денусь.
— Хочу дождаться возвращения псов.
— Конечно.
Гадес понимал, что лучше и вправду не торопиться, чтобы точно получилось. А еще он отлично знал, что Сета просто распирает вернувшаяся энергия, и ему нужно куда-то ее деть. Снова ощутить собственную силу.
Поэтому Сет ушел в спортзал.
Гадес же остался пытаться не уснуть.
Он успел перекусить, когда направился в гостиную и нашел Амона. Тот сидел, закутавшись в старый плед, от которого пахло благовониями Нефтиды. Торчала только светлая растрепанная голова да руки, в которых Амон держал телефон.
Как и Сет, он обожал современные гаджеты. Правда, если первый любил высокие технологии, то второму больше нравились возможности, которые они давали. С одним только телефоном в руках Амон мог узнать новости всех богов, сводку погоды и… странно, что не найти сразу и Кроноса.
— Сколько подписчиков в Инстаграме? — хмыкнул Гадес. Он ни черта в этом не разбирался, но знал, как Амон любит всякие соцсети.
— Достаточно, — угрюмо отозвался тот.
Он мельком глянул на Гадеса и снова уставился в телефон, хотя складывалось впечатление, что просматривает довольно бездумно.
— Что случилось? — нахмурился Гадес.
— Ничего.
Но молчать Амон не умел и через пару секунд со вздохом отложил телефон и посмотрел на Гадеса:
— Я не могу перестать думать о Неф.
— Ты говорил с ней?
— Нет.
У Гадеса тоже было время поразмышлять. Когда первые гнев и страх улеглись, он внимательно слушал Персефону. Они устроились на огромной кровати в Подземном мире, Сеф положила голову ему на грудь и спокойно говорила. Гадес долго молчал, но в итоге понял, что пусть и не простит Нефтиду так просто, но и злиться на нее не может.
Если бы Персефоне угрожала опасность, Гадес мог бы сделать то же самое. Да и если бы Кронос предложил отдать какого-нибудь бога, но избавить Сета от яда… вероятно, это был бы мучительный выбор для Гадеса, но он бы его сделал.
Он знал, что и для Нефтиды это нелегко.
— Я понимаю, почему Неф сделала то, что сделала, — пояснил Амон. — Меня пугает другое. То, что Кронос так легко смог манипулировать, добиться своего без всяких монстров, чудовищ или войн. Если он сделает так снова?
— Мы будем готовы.
Амон вздохнул, и Гадес понял, есть что-то еще, о чем тот, вероятно, в курсе, а вот Гадес мог только догадываться.
— Что?
— С Нефтидой Кронос заставляет нас не доверять друг другу. И Зевс у него. Скандинавы на его стороне, и…
— Не томи, Амон. Что еще?
— Ацтеки. Они отловили нескольких нимф, которые были в Лондоне. Я не знаю деталей… говорят, то ли изнасиловали, то ли просто убили и оставили головы на пороге клуба Сета.
Гадес уставился на Амона во все глаза. Сет об этом наверняка еще не знал — и не хотелось предполагать, что сделает, когда ему сообщат. Сейчас он энергичен как никогда.
— Ацтеки не похожи на скандинавов, — Амон еще больше закутался в плед, как будто хотел в нем спрятаться. — Они не будут молчать и ждать. Они всегда готовы проливать реки крови, орошать ими реальные или вымышленные пирамиды. Нападение на нимф — это объявление войны. Они не остановятся. Даже если бы Анубис пошел к ним — хотя для ацтеков это просто повод.
Гадес помнил Анубиса вчера. И теперь точно не сомневался, что если запереть, то хватит его ненадолго. Оставшись наедине с мертвецами и без Сета… это будет хуже, чем смертный приговор. Гораздо хуже.
Амон, видимо, думал о том же самом:
— Я так боялся стать… безучастным. Древним божеством, обратившимся в камень, так глубоко в себе, что можно ли считать это жизнью? Но не думал, что таким может стать Анубис. Он слишком живой.
— Его одолевают мертвецы, — мягко сказал Гадес. — И ты ему нужен. Не только Сет.
Амон молчал, сейчас больше всего похожий на кота, встрепанного, закутавшегося в плед. Он как будто растерял свое сияние и тепло — или, точнее, пока не восстановил полностью после больницы.
Как будто выцвел, поблёк и никак не мог вернуться в норму.
— Ты говорил, в больнице смерть, — осторожно начал Гадес. Он видел, как вздрогнул Амон, но не стал молчать. Возможно, разговор расшевелит солнечное божество. — Я ничего такого не чувствовал. Хотя смерть — моя стезя.
— Я был не совсем прав. Скорее… в том месте отсутствие жизни. Пустота. Как черная дыра.
Гадесу было сложно понять. Он ощущал смерть, она была его стихией, его подругой, его тьмой. Его ласковым псом и домом. Его плащом, постоянно окутывающим плечи до мягкой, успокаивающей теплоты.
Для Гадеса губы Персефоны имели привкус смерти. Мир вокруг расцвечивался оттенками тьмы.
Для Амона всё точно иначе. Его солнце давало жизнь, согревало. Наверное, потому он так остро ощутил больницу.
А может, у каждого существует своя точка. Черта, за которую наполни — и это уже слишком. Настолько слишком, что Амон до сих пор не мог полностью прийти в себя.
Он встрепенулся, плед сполз на плечи.
— Ты думаешь, Сет говорил серьезно? Ну, пока Зевса нет…
— Абсолютно, — кивнул Гадес. — Но тебе решать.
— Не уверен, что меня будет кто-то слушать. Вот ты…
— Слушать меня будут. Но никто не пойдет за Смертью.
Амон фыркнул, наконец-то более похожий на себя:
— Думаешь, кто-то пойдет за Солнцем?
— Многие тысячи лет люди шли за солнцем. Чем боги хуже?
Ответить Амон не успел, потому что в комнату влетел Анубис. На его голове красовались большие наушники и, судя по движениям, играло там что-то явно зажигательное. Усевшись в кресло и положив ноги на столик, Анубис наконец-то стянул наушники. Но выключать не стал, так что слышен
